При встрече Сергей Карпухин мне признался, что «подсел» на Север. Немудрено, ведь он не просто фотограф, а пейзажист. По образованию геолог, занимался спелеологией, но нашел себя именно в путешествиях.
Из последней экспедиции в Якутию Сергей Карпухин вернулся совсем недавно, в сентябре. Это был сплав по Индигирке. Вообще каждая экспедиция длится в среднем три месяца. Всего их в наши края у него было пять.
— А где бывали? — уточнила я.
— Был на Алдане, на реке Оленек, в 2010-м — на Лабынкыре, в прошлом году — в Момском районе снимал наледь. А в этом году у нас был сплав по Индигирке.
— Против обыкновения в нынешнем году вы были с двумя туристами.
— Да, я кинул клич в интернете, и нашлись двое желающих.
— Ну вы, судя по всему, довольны. А они не пожалели?
— Как вам сказать… Конечно, для людей неподготовленных неожиданностей получилось больше, чем они ожидали. Обычно это не их среда, и одного путешествия им хватает.
— А вас чем так притягивает Якутия?
— Наверное, своей неосвоенностью. Мне кажется, это одно из последних мест на Земле, где в чистом виде присутствует понятие первозданности. А я ведь немало путешествовал, на протяжении 30 лет хожу в экспедиции практически каждый год.
— Сейчас это ваша работа? Вы делаете фотографии для издательства?
— Когда-то путешествовать позволяла геология, потом я занимался спелеологией, изучая землю изнутри. А однажды меня увлекло фотографирование, я нашел способ рассказывать людям о том, что видел сам. С издательством мы время от времени сотрудничали, а сейчас они позвали меня работать постоянно.
— Мне в «Живом журнале» очень понравился ваш рассказ о прошлогодней экспедиции на Момскую наледь. А про последнюю экспедицию вы только начали писать. Она получилась интересной?
— В этом году экспедиция получилась очень увлекательной. Индигирка сама по себе река интересная, и никто ее досконально не снимал. Делались какие-то снимки урывками, в основном туристами, которые профессионально снимать не умеют. Такую длительную экспедицию я впервые организовал. Было сложно, потому что в этом году случилось наводнение, а мы оказались на порогах, в так называемой Индигирской трубе. Но все удалось. Я думал, что самое сложное — это Индигирка, но оказалось, что сплав по ней всего лишь прелюдия. А самое интересное, трудное и насыщенное путешествие было уже после хребта Черского, у самого истока реки Буордах, где стоят оленеводы. Там края неосвоенные, фотографы не ходят, с туристами никто не работает. Только благодаря моим друзьям из Хону удалось найти лошадей, чтобы туда добраться.
— Вам помогали оленеводы?
— Помогали. Правда, я был в шоке от условий их жизни. Я видел оленеводов в других регионах, но так плохо нигде не живут. Если городского жителя на день окунуть в эту среду, он даже не поверит, что так можно жить.
— Что вас поразило?
— Они живут в палатке круглый год, даже зимой, только поставив печку. Помыться нигде нельзя, из еды  одно мясо и макароны. Но самое ужасное, что нам нашли каюра с лошадьми, а он за нами вовремя не пришел. Связи нет, было непонятно, придет он вообще или нет. Оказывается, в поселке наш каюр запил, а это надолго. Тогда мы выпросили у оленеводов три полудохлых лошади, навьючили их грузом, а сами пошли пешком. Преодолеть надо было 200 км, но мы надеялись, что дойдем до базы, которая посредине пути, а там все-таки догонит каюр. Несколько дней прождали на базе: на дворе 19 сентября, кругом снег, и никто за нами не идет. Мы упросили оленеводов нас проводить и пошли дальше. А кругом одни болота. Оленеводы начали волноваться, что утопят лошадей. И тут мы слышим выстрел, после долгих сомнений решаем пойти на него. И выяснилось, что за нами все-таки пришли. Сплошная цепь случайностей, из которых и складывается интересное путешествие.
— Вы не раз высказывались, что время в Якутии течет по-другому.
— Восприятие окружающей среды действительно совершенно иное, время течет по-другому. Никто не торопится и, главное, не психует по этому поводу.
— Не раздражает некоторая медлительность северян?
— Сначала раздражает, потом привыкаешь. Вообще с местными жителями никаких проблем никогда не возникало. Наоборот, мне в Якутии гораздо проще, чем в других местах, — люди искренне стараются помочь.
— По каким критериям вы оцениваете, удалась ли экспедиция?
— Удача — это когда удается редкий кадр снять, с сильным состоянием. Понимаете, я снимаю не географический объект, а его состояние. Свет — это один из факторов в сочетании со многими другими.
— У меня создалось ощущение, что вы относитесь к неживой природе, как к живой.
— Естественно, она живая. Это все вполне одушевленно. И иногда я даже ощущаю отдачу с ее стороны, она меня тоже чувствует.
— Вас от всего этого ни к какому религиозному течению не прибило?
— Нет, я человек самодостаточный, ориентиры мне не нужны.
— Но вы один бродите по тайге. Были случаи, когда высшие силы помогали?
— Такие случаи бывали, хотя оттого что не находишь объяснения, считаешь их случайностью. Но при этом в душе есть четкое понимание, что кто-то или что-то тебе помогло.
— Когда снова собираетесь в Якутию?
— Будет видно. Как-то все праздники, выставки и пресс-туры проходят мимо меня. Не умею рекламировать себя, ходить по инстанциям и что-то выбивать. Хотя жаль, что привозят в Якутию людей, которым она даром не нужна. А заболевших Севером, таких как я, в упор никто не видит. Хотелось бы приехать и зимой, это наверняка что-то невероятное. Будет что снять.

Беседовала
Ольга ГОСТЮХИНА

Блог Сергея Карпухина: http://karpukhins.
livejournal.com/