Рассказы Ангелины Васильевой — Дайыыны и Аграфены Кузьминой на недавнем семинаре для молодых авторов, организованном Союзом писателей Якутии, получили самые хорошие отзывы.
Первые произведения прозаиков вышли еще в детской газете «Кэскил» — «Юность Севера», а позднее стали публиковаться в журналах «Чолбон», «Далаhа» и коллективных сборниках.
У Ангелины уже есть две книги: «Узоры в стихах» и «Тайна сердца». Она работает литературным редактором портала ЯСИА, а Аграфена Кузьмина — обозреватель отдела политики газеты «Саха сирэ». Обе писательницы принимали участие в республиканских совещаниях молодых писателей.
Ангелина Васильева — Дайыына
Пролитый чай
Эту старенькую гостью издалека ждали давно.
У тётушки болят ноги, и потому она ходит неуверенной, шаткой походкой. Не приехала бы она, лежала бы в постели, кабы не заставила неотложная нужда. Сделав с десяток шажков, она хватается то за стол, то за стенку — так у нее кружится голова. Похоже, без посторонней помощи не перейти ей и двора, может упасть …
Хозяева дружно накрыли на стол, чтобы напоить ее чаем. Беседа не клеится. Все как будто чего-то ждут, боятся и говорят шёпотом. Спросили, как далась дорога, узнали о житье-бытье ее детей, а также про скотину, которую содержит семья. И замолчали. Все погрустнели… Наступила гнетущая тишина. Тиканье настенных часов так похоже на биение сердца.
В дальней комнате лежит мама. Она ждет свою единственную сестру, с которой не виделась очень давно. Но сестра все не идет. Домашним странно видеть, как та, пошатываясь, бродит по гостиной, копошится в своих вещах, будто что-то ищет. Что же она медлит, ведь ехала только ради этой встречи?
Маайыс, прибывшая из города ухаживать за матерью, не выдержала:
— Тётя, мама ждет же… — но, увидев полные слез глаза старушки и горькое выражение ее лица, осеклась. Молодая женщина внутренним чутьем поняла, как трудно старушке заставить себя встретиться с тяжело больной младшей сестрой, ее глазами, где засели печаль и жажда жизни, что она нарочно оттягивает встречу, не зная, какими словами ободрить и утешить, и боится напугать ее своим встревоженным видом.
— Доченька, говорить она может? — тихо пробормотала тетка.
— Нормально разговаривает…
— Как кушает?
— Кашку может поесть, бульончик…
— Ты что ей хотела дать? Давай я отнесу…
Старуха цепко выхватила из руки Маайыс чашку с чаем из березовой чаги и поплелась в сторону комнаты. Женщина бессильно осталась стоять, хотя знала, что тетка прольет чай. Ну что ж…
Ни разу не споткнувшись, бабка дошла до комнаты. Но у самой двери пошатнулась и схватилась за косяк двери. Чашка в дрогнувшей руке накренилась, и половина чая выплеснулась на пол. Маайыс подбежала, чтобы помочь пожилой тетушке, но та резко оттолкнула ее.
Больно было ей видеть эти остриженные белые волосы, скрепленные на остром затылке костяной гребенкой, узкую сгорбленную спину в плюшевом жилете и сморщенную ладонь, положенную на дверной косяк. Держа в другой руке уполовиненный чай, часто дыша от одышки, бабка застыла, заглядывая в комнату, не в силах переступить порог…
Аграфена Кузьмина
Мойторук
Кличка дворового пса была Мойторук. Он был весь черный, только шею его шарфиком обвивала полоса белого меха, а лапы будто в белых носках. Никто точно не знал, кто его привел к нашей двухэтажке, однако он два года зимовал на теплотрассе. Собаку подкармливали все жильцы. К еде он всегда подходил с достоинством, как следует обнюхивал и только потом начинал есть. Других четвероногих собратьев к себе не подпускал и всегда ходил один.
За два года Мойторук стал полезным членом сообщества жильцов. Опасаясь его лая, забулдыги перестали распивать в подъезде водку. А нам это было очень даже кстати. Словом, мы привыкли к нему. Особенно любила псину детвора. К ним он питал самые добрые чувства. И как-то раз произошла такая история.
Дело было летом. Утром хозяйка восьмой квартиры, торопясь в магазин, позабыла запереть дверь. Дома у нее остался двухлетний малыш. Решив догнать маму, мальчик выскочил на улицу, которая была большим шоссе. Ребенок смело потопал по его обочине. На ту беду ни соседки, ни прохожие не заметили, что малец вышел один. Когда мать, отстояв очередь и купив нужные продукты, вернулась обратно, перед ней предстали распахнутая дверь и пустая квартира. Ахнув, женщина кинулась искать малого. Она обежала двор, заметалась по округе. Услышав ее крики, высыпали соседи. С расспросами люди обошли все ближние двухэтажки. Кто-то пошел обыскивать дома по соседству, другой перебежал через дорогу, а кому-то пришла идея обшарить кладовки. На самом деле кроха не мог уйти далеко, однако поиски вблизи ни к чему не привели. И неизвестно, чем бы кончилась эта суматоха, если бы люди не узрели мужчину, несущего маленького беглеца. А получилось так. Как только малыш вышел из дома, Мойторук по привычке пошел сопровождать его. На северной стороне улицы была вырыта траншея. Когда мальчик оказался на ее краю, пёс поймал его за одежду и не отпустил. Плач ребенка услыхал случайный прохожий, который взял его на руки и принес во двор. Все удивились: ведь знали же, что есть такая страшная канава, да только никто о ней не вспомнил!
А зимой пёс сделал еще одно хорошее дело — спас самого Петровича, 70-летнего старосту дома. Идя с новогоднего вечера, Петрович на самом подходе к родному двору подвернул ногу. Безлюдная ночная улица утопала в тумане. Дед попробовал позвать на помощь, но от сильной боли голос звучал, как стон. А мороз крепчал. Вдруг из тумана появился Мойторук. Постояв, он бросился прочь. Прибежав домой, пёс поскулил под окном. Потом начал скрести дверь квартиры. Домашние нехотя открыли ему. Мойторук зубами вцепился в штанину человека, вышедшего в подъезд, и повлек за собой. Тому, слава богу, удалось услышать приглушенный возглас с улицы. Петрович был спасен!
Так и жил себе Мойторук, считая всех жильцов хозяевами. Да и те относились к нему с полным доверием. Так могло продолжаться очень долго. Но в один прекрасный день Мойторук пропал столь же неожиданно, как и появился. Обитатели дома первое время скучали по нему, а потом привыкли. Разве что иногда, когда происходило что-то плохое, говорили: «Худо без Мойторука!» — и вскоре забывали. Жизнь-то шла своим чередом.
Я бы не написала этого рассказа, если бы по утрам по пути на работу не встречала одну старушку. Она торговала у рынка своим нехитрым рукоделием. И хотя базарный день начинался с десяти утра, в дождь и снег бабка к девяти часам занимала свое место. Однажды я не увидела ее. Может, приболела, дело-то не молодое, подумалось мне. Но она больше не появилась. Ее пропажа никому не причинила неудобств. Разве что какой-то мужик, проходя мимо ее «точки», пробормотал невзначай:
«А тут раньше одна старуха продавала меховые шарфы-мойторуки», — и, не дождавшись ответа, зашагал дальше.