О здоровье
Однако встреча чуть не сорвалась. «В понедельник у шефа операция» — «Тогда отменяем?» — «Да нет, для «Якутии» он обязательно найдет время. Давай в пятницу, с утра», — уверенно заявил пресс-секретарь Гордумы Алексей Амбросьев в телефонном разговоре.
И оказался прав. В назначенный день и час вхожу в кабинет спикера. Сан Саныч встает из-за стола бодрой походкой, слегка прихрамывая, идет навстречу и протягивает руку.
— Приветствую. Что со здоровьем? Давление, сердце или все же спортивная травма?
— Угадал, последствия волейбольных баталий дают знать. Со всем остальным, как говорится, не дождетесь. Впервые за много лет оказался на больничной койке и прямо не находил себе места. Привык быть в гуще дел — рабочих, общественных, семейных, партийных в конце концов.
— Так возраст-то уже пенсионный. Придется отвыкать.
— Не думаю. Друзья, конечно, уже подшучивают, но мой рабочий график расписан минимум до 2018 года, то есть до конца срока третьего созыва Якутской городской думы…
Действительно, глядя на физическую форму Саныча, лишний раз убеждаешься: авторы пенсионного законодательства явно ошиблись, посчитав, что мужчинам на Крайнем Севере в 55 уже пора на пенсию.

Родной Оленек
— Сан Саныч, мы знакомы больше 20 лет, но во время встреч все больше говорим о делах, выборах и т. д. А вот о жизни как-то не приходилось.
— Начну с того, что я — северный человек. Не только по месту рождения в бывшем центре Абыйского района поселке Дружина, но прежде всего по воспитанию.
Когда мне был год с небольшим, наша семья переехала в Оленек, где я рос и учился. Так что все детство, отрочество и юность связаны с этим заполярным селом. До сих пор храню самые теплые воспоминания о своих учителях, одноклассниках, друзьях.
Скажу больше: все, чего я добился, случилось благодаря Оленьку. Жизнь в Заполярье не сахар, тем не менее я благодарен судьбе, что она уготовила такой непростой и насыщенный отрезок времени. Времени, когда становились мои взгляды на жизнь, умения и навыки.
Сколько живу, столько не перестаю удивляться, как мне повезло с учителями. По их биографиям можно было изучать географию Советского Союза! Буквально каждый был уникальным педагогом и закладывал в нас не только знания, но и частичку своей души.

Детство в валенках
— Особый разговор — это родители. У меня четыре сестры и брат. И каждого из нас они воспитывали не словом, а делом. Особенно это касается отца, который был все время на работе или в командировках, но успевал делать всю мужскую работу по дому — наколоть и натаскать дров, заготовить лед, сходить на охоту и рыбалку.
При этом что он, что мама никогда не читали нотаций, не занимались какими-то нравоучениями, а молча делали свое дело. Ну а мы смотрели на них и старались подражать во всем.
— А чем они занимались?
— Отец 16 лет был председателем Оленекского райсовета, а мама заведовала детским садиком и потом работала в сан-эпидемстанции.
— Получается, пошли по стопам отца?
— Можно сказать и так. Хотя времена были совсем другие. При этом надо подчеркнуть, что он никогда не давал нам повода почувствовать какую-то свою исключительность.
Это сейчас я понимаю, что он мог воспользоваться своим положением, взять трубку и позвонить куда следует, чтобы в доме появился какой-нибудь дефицит. Но он никогда этого не делал.
К примеру, я, как и мой брат, закончили школу в валенках. Даже в Оленьке, где тысячи оленей, унты и тогда, и сейчас могут позволить себе немногие. Разве это не метод воспитания?! Вообще считаю, что мои родители были педагогами не по профессии, а по призванию.

Студент — учитель — директор
— Сан Саныч, как получилось, что в неполные 24 года вы стали директором школы?
— Знать, судьба такая (смеется). А если серьезно, то, как я уже говорил, у меня была прекрасная школьная база, заложенная еще в Оленьке. Практически по всем предметам отличные оценки. Соответственно, после выпускного выбор был большой — от физкультурного отделения, к спорту всегда был неравнодушен, до музыкального училища. Но поступил на биолого-географический факультет ЯГУ.
— А центральные вузы чем не глянулись?
— Честно говоря, даже не задумывался над этим. Другого места для учебы просто не представлял. Да и семья к тому времени уже переехала в Якутск, не хотелось расставаться с родителями.
Так вот, после окончания БГФ, где за пять незабываемых лет обрел множество друзей, женился, стал отцом, меня направили в Тулагинскую школу, и уже через год с небольшим стал ее директором и, кстати, депутатом сельсовета.
— Получается, общий депутатский стаж уже больше 30 лет?
— Ну да. И тогда же в нашей семье началась пора скитаний.

Тулагино — Нерюнгри — Якутск — Жиганск
— Дело в том, что только я стал вживаться в роль директора, как мне предложили возглавить абсолютно новую школу в строящемся тогда Нерюнгри.
Это был качественный рывок. После по-своему теплой и уютной деревянной школы в пригороде столицы огромная каменная 17‑я школа в городе угледобытчиков, конечно, внушала определенный страх. Тем не менее, с помощью прекрасного коллектива и поддержки нашего шефствующего предприятия «Якутуглестрой» мне удалось сделать многое, и школа по праву стала считаться одной из лучших в республике.
— Это заметили в Якутске?
— Скорее всего. Не мог же наш первый президент Михаил Ефимович Николаев взять и просто так пригласить человека на пост заместителя министра по делам малочисленных народов Севера.
Хочу подчеркнуть, что создание отдельного ведомства, занимающегося вопросами межнационального общения и поддержки коренных народов, было очень дальновидным и мудрым решением. Ведь во многом благодаря работе нашего министерства традиционные отрасли Севера пережили тяжелейшие 90‑е годы с относительно меньшими потерями.
Затем были три года работы первым заместителем главы Жиганского района. Тогда, можно сказать, я на своей шкуре познал азы местного самоуправления, когда при тотальном отсутствии средств приходилось решать самые разные вопросы. Один пример: в 95‑м году накануне отопительного сезона 7 сентября сгорела квартальная котельная, а уже через две недели все было полностью восстановлено.

От менеджера до спикера
— А почему вернулись в Якутск?
— По семейным обстоятельствам. Старший сын закончил школу, ему надо было поступать.
— Насколько помню, определенное время здесь вообще работы не было?
— По большому счету, хотя работа экспертом в Ил Тумэне тоже дала определенный опыт, это продолжалось до конца 97‑го года, пока мне не предложили возглавить гостиницу «Лена».
— Которая была на грани банкротства?
— Совершенно верно. Более того, все знакомые говорили, что предприятие протянет максимум полгода. Но на первой же встрече с коллективом я сказал наоборот, что через полгода люди начнут получать зарплату без задержек.
Да, пришлось принимать жесткие решения по сокращению персонала, несвойственных издержек и т. д. Здесь мне очень помогли познания, полученные во время учебы в Российской академии государственной службы, которую я закончил в 1995‑м году. Не знаю, как другие, но мне было очень интересно учиться.

О мэрах
— Ну, а дальше случилось то, о чем наши читатели знают уже лучше. Давно хочу спросить: как удается находить общий язык с такими совершенно разными людьми, как Илья Михальчук, Юрий Заболев, Айсен Николаев?
— Скорее всего, потому, что каждый из них был депутатом либо городского совета, как Илья Филиппович, либо парламента республики, как Юрий Вадимович или Айсен Сергеевич.
— Откуда столь уважительное отношение к мэрам, что только по имени-отчеству?
— Воспитание такое. В работе нельзя допускать панибратства. Да я со всеми поддерживаю практически дружеские отношения, но в работе этого нет. Более того, я благодарен всем главам администрации за то, что за эти годы не было ни одного случая, когда они пытались продавить через Гордуму то или иное решение.

О будущем
— Сан Саныч, за вашей спиной стоит 40‑тысячная армия активных членов Волейбольной ассоциации республики. Плюс ко всему уважение многих тысяч горожан. Нет соблазна замахнуться на более высокие посты? Тем более, что у вас же практически идеальная биография?
— Чего только не придумает ваш брат журналист. Как я уже сказал, мой график расписан до 2018 года. И это моя ответственность, которую я ни с кем не буду делить.
Вообще, у меня есть такая черта, которую я называю поздним зажиганием. Даже не знаю, как это объяснить. Просто многое, что люди успевают сделать к 30 годам, мне удается только к 40. И сегодня я вижу огромные стимулы, чтобы жить и работать.
— Спасибо за откровенный разговор.