— Вы сами выбирали профессию или профессия выбрала вас?
— Учителем я стал после 9‑го класса, отучившись на краткосрочных курсах по подготовке учителей начальных классов. Правда, было желание поступить в юридический институт, чтобы бороться за справедливость в жизни. Документы были отправлены в Московский юридический, но не хватило проездных денег до Москвы. Позже стремление быть похожим на учителей решило мою судьбу.
Как руководитель всю жизнь боролся за учителя: растил как профессионала, защищал права.
— Вы были первым в рес­публике, кто заговорил о демократизации воспитания и обучения в школе. Как начинался путь к воплощению идеи в жизнь?
— В основу всего процесса учебной, внеклассной и внешкольной воспитательной работы школы была положена учебно-мыслительная и практическая деятельность самого ученика под руководством педагога, без подавления его личности.
В 1978 году мы разработали Концепцию развития Верхоянской школы, состоящую из принципов целостного восприятия мира учеником. Мы приняли непосредственное участие в разработке Концепции национальной школы, затем активно внедряли ее.
Разработка нового для России варианта ритма учебного года, соответствующего биологическому ритму арктического человека, — это вклад коллектива Верхоянской школы в науку и практику, ведущий к созданию модели здоровьесберегающей школы Арктики. Мы за то, чтобы начинать учебный год с первого октября в Заполярье, а аудиторные занятия заканчивать к первому мая. Научное исследование зависимости успешного обучения от степени работоспособности индивида — это вклад в малоизученную область педагогической науки.
Я обеспокоен тем, что в условиях дикого капитализма в России есть опасность воспитания крайнего индивидуалиста в ущерб духовности. Подлинно демократическая школа, демократическая педагогика должны основываться на духовности, ориентироваться на высшие ценности.
— Новаторская деятельность таит в себе риск. Не только в смысле успеха или провала задуманного, но и в смысле стать неугодным, неким бельмом на глазу у чиновников.
— Откровенно признаюсь, что часто не хватало мужества, решительности. Спасало только то, что я научился брать на себя ответственность, держаться главных направлений работы, ее перспектив.
— Вы довольно остро высказываетесь на страницах периодической печати, даже, знаю, составляете письма первым лицам республики об обустройстве нашего государства, о политике. Каким мы видите путь развития государства, общества?
— С возрастом убеждаюсь в том, что через компромиссы разума человечество придет к справедливому обществу, которое будет устроено по законам гармонии природы.
Ленин уже в начале 20‑х годов ХХ-го века пришел к мысли о необходимости регулируемого рынка в рамках социализма. И, изменив марксову модель социализма, ввел НЭП, рассчитывая, что государство овладеет стихией рынка. Правильность этой ленинской мысли сегодня мы видим на примере успешной китайской модели социализма с регулируемым рынком.
Российское государство называется «Российская Федерация». Но я считаю, что Конституция этого государства основана не на принципе подлинного федерализма, а на принципе централизма, что не делает государственную национальную политику демократической. Андрей Сахаров в 1988 году писал: «Отойти от края пропасти всемирной катастрофы, сохранить цивилизацию и саму жизнь на планете — настоятельная необходимость современного этапа мировой истории. Это возможно лишь в результате глубоких геополитических, социально-экономических и идеологических изменений в направлении сближения капиталистической и социалистической систем, открытости общества, при достижении большего равновесия всех рас и народов не только юридически, но и в экономическом, культурном и социальном отношении. Нужно новое мышление человечества!» Возможно, это и есть путь к справедливому обществу?
Я решительно против любых проявлений диктаторства в государственной политике, против беспланового промышленного освоения территории. Допустим, полезные ископаемые через сто лет будут исчерпаны. Останутся отравленные гидросфера, атмосфера, биосфера. Встанет вопрос: быть или не быть коренным народам?
— Сейчас народ тянется к религии. Особенно в пожилом возрасте люди находят утешение в том или ином учении.
— Я стоял и твердо стою на позициях диалектического материализма, несмотря на то, что идеалисты материализм объявляют лженаукой. Диалектический материализм признает абсолютную и относительную истину. Наши знания о природе углубляются, уточняются, заменяются новыми, совершенствуются, и так бесконечно. Не религия, а именно философия саха утверждает, что нет ничего божественного, сверхъестественного. Есть преклонение ее Величеству природе, вера в извечность, несотворимость мира, бесконечность его во времени и пространстве. Да, я атеист.
Старики говорят, что у них каждый год на учете. Я скажу: каждый день на учете. Поэтому надо думать о коэффициенте полезного действия времени. Надо стараться реализовать нереализованные возможности ума, нравственности.
У меня в голове долго вертелось высказывание одного мудрого человека, примерно такое: «Если хочешь заглянуть в будущее какого-либо народа, посмотри не на молодое поколение того народа, а на пожилых людей». Сегодня я смотрю на Иннокентия Васильевича и думаю: у нас должно быть будущее. В его лице я вижу одного из тех почтенных людей своего племени, который не приспособился к жизни, а предпочел преобразовать ее. Он учитель, призванный дать уроки нравственности, патриотизма и духовности целому народу.

Наталья МИХАЛЕВА-САЙА