Впервые
— Поначалу я пугалась, — вспоминает сегодня Марфа Алексеевна, — дрожь по коже: как это, люди под замком? Привыкала постепенно, хотя плакала. Меня утешал и поддерживал муж. Я поняла одно — что заключенные очень несчастны. Ведь в то время некоторые люди специально воровали и попадали за решетку, чтобы прокормиться. Ведь в республике стояли засуха, голод. Земля не рожала, нечем было кормить скотину, она падала от истощения. А еще морозы, наши суровые долгие зимы, плохая одежда… Люди пухли от голода, вымирали целыми семьями. Все это вынуждало некоторых спасаться на зоне. Но встречались среди них и такие, кто специально делал что-то противозаконное, чтобы попасть за решетку и не идти на фронт.
Работы в то военное время у медиков было много. Из-за недоедания, нехватки еды народ много болел и на свободе, что говорить о тех, кто сидел в следственном изоляторе. Люди в белых халатах всячески поддерживали осужденных, лечили, ставили на ноги и обращались с ними, как с обыкновенными больными, особо жалея женщин и подростков. Всех тогда объединяла общая беда — война.
В санчасти следственного изолятора для них были четыре палаты и четыре кабинета — терапевтический, фельдшерский, процедурный и стоматологический. Наравне со всеми, не зная устали, трудилась с утра до ночи и Марфа Молчанова.
Это сегодня столица республики Якутск красуется новыми высотными домами и радует глаз широкими проспектами. В военное время здания его были почти сплошь деревянными. Но и тогда как-то находились средства. В том же 1943 году ввели в строй новое административное здание тюрьмы, ибо старое обветшало вконец. Это здание, построенное тогда, и сейчас стоит, сиротливо ссутулившись, среди каменных домов. Проходя мимо него, Марфа Алексеевна будто возвращается в то трудное время. Трудное и одновременно прекрасное, ибо тогда была самая счастливая пора жизни — молодость.

57 лет счастья
Любовь у нее была большой и единственной. Как только Марфа Лобанова, а попросту Муся, окончила Якутскую фельдшерско-акушерскую школу, ее сразу направили в 40‑м году в райцентр Нижние Кресты (именно так назывался нынешний поселок Черский) далекого от Якутска, заполярного Нижнеколымского района. Молодая заведующая здравпунктом с энтузиазмом взялась за работу. Уж чего-чего, а ее она, выросшая в большой крестьянской семье, не боялась.
Лобановы считались в старинном поселке Табага, что примерно в сорока километрах от Якутска, семьей основательной и уважаемой. Уважаемой, во‑первых, за трудовую хватку, умение вести хозяйство, за рассудительность и открытую душу. И род их вел свое исчисление ранее того времени, как пришел первопроходец Ермак осваивать северные земли. Это, как известно из истории, начало семнадцатого века.
Предок Лобановых князь Учугэй женился на дочери озерных людей, тех, кто жил в тайге возле озер, а дед Марфы Прокопий Дементьевич Шепелев имел прямые корни от хангаласского князя Дыгына, родоначальника народа саха — якутов. Так что в крови Марфы Алексеевны Молчановой течет якутская кровь древних князей. Именно от них, надо полагать, у нее аристократическая стать, неприятие всего плохого и умение сдерживать свои эмоции.
…Плодородная земля Табаги охотно давала урожаи, а пойма великой реки Лены кормила скот сочной травой. В этом дивном краю, где с сопок не видно ни начала, ни конца великой реки, и жила Муся Лобанова. И ей ли было бояться полярной ночи, которая опускалась на Нижней Колыме с обеда? Ей ли было в диковинку трудиться с утра до вечера?
Если она привыкла ездить на санях с отцом Алексеем Константиновичем, главой большого рода, ставшим впоследствии председателем колхоза имени Ворошилова, то можно ли было ее удивить оленьими или собачьими упряжками? Конечно, нет. Выезжала к оленеводам в стада, в тундру, принимала роды, лечила всякие болезни. Все и всегда успевала.
В Нижних Крестах Муся повстречала высокого и статного директора школы Василия Молчанова, который окончил пединститут в Якутске, и еще там приметил смешливую девушку-лыжницу. Сам спортсмен-борец, он имел способности к точным наукам. Закончив семилетку, диплом института получил экстерном, в 19 лет.
После Молчанов работал в Якутске учителем физики и математики в старших классах, завучем по производственному обучению, директором Табагинской средней школы, заведующим кабинетом института усовершенствования учителей. Василий Саввич дружил со знаменитыми учеными республики. Его ценили за педагогический дар, великолепные познания. И если бы не призвание Василия Саввича — учительство, свое слово в науке он точно бы сказал.
Двоих сыновей воспитали Молчановы: Валерия и Владимира. Оба статные, красивые. И в большой мир они вошли так же честно и правильно, как предки: Лобановы из Табаги и Молчановы из Никольцев Намского района.
Старшего Валерия позвало небо. Летное училище, институт гражданской авиации, академия. Был командиром международного судна, повидал почти весь мир, давно осел и пустил корни в Минске. Здесь его семья: любимая жена, двое сыновей, невестки, внуки.
Владимир выбрал другой путь — стал милиционером, служил на руководящих должностях. Сегодня он полковник милиции в отставке, но по-прежнему живет активной жизнью, являясь заместителем председателя совета ветеранов МВД республики. У него трое детей, внуки, которым он всячески помогает и поддерживает.
Марфа Алексеевна — счастливый человек. Она нашла себя в работе, семье, детях. И хоть нет сегодня рядом Василия Саввича, ее Васеньки, за 57 разных весен и зим, разных с точки зрения истории, она благодарна судьбе. За 57 самых счастливых на Земле лет.

37 лет службы
Вскоре на погонах Марфы Молчановой засверкали звездочки младшего лейтенанта. О своей долгой работе в СИЗО сегодня она вспоминает как о лучшей поре жизни. Коллектив был хороший, профессиональный, никаких нареканий по работе. Жили ею взахлеб. Надо так надо. И смены ночные, и сверхурочные. Шприцы кипятили, бинты стирали и стерилизовали, заботясь о больных сидельцах от всей души. Ну и скромные праздники-посиделки случались.
В то время да еще долго после войны трудно было с одеждой. Найти отрез ткани на платье — это праздник для женщины. Все умеющая Муся обшивала женскую половину СИЗО. И носили те модные обновы из крепдешина, штапеля, вязала она кружевные кофточки, вышивала.
Помнится и другое. Приходила с работы домой, вешала свою форму в шкаф, а ее Васенька вежливо так говорит: «Мусенька, повесь свое обмундирование куда-либо подальше». Она смотрит на него непонимающе, а потом доходит: насквозь пропитана одежда тяжелым запахом тюрьмы. А что делать? Такая работа. Тяжелая, неженская. Ведь не лучшие представители общества попадали сюда, далеко не лучшие, хотя были и просто заблудшие души. Озлобленные же ненавидели всех, нападали даже на медработников. Два раза и жизнь Марфы Молчановой, совершавшей покамерный обход, была под угрозой. Спасла охрана.
Осмотр арестантов, оформление документации, профилактика заболеваний, лечение, а также накладка швов на вскрытые вены, другие процедуры, перевязки. После работы — спортзал, где овладела самообороной, стрельба в тире и обязательные политзанятия. Так пролетели годы службы.

Из жизни
Марфа Алексеевна не по годам смешлива, а память — позавидует любой. Сейчас она частенько вспоминает то, что с ней приключалось. В 1948 году заболела она брюшным тифом тяжелой формы. Заболела, как в темноту канула. Пришла в себя от холода. Оглянулась, а кругом … покойники застывшие. Она — медик, поняла, что в морге. Накинула на себя простыню и ринулась к двери. Служители морга, то есть охранники, дверь открыли. Увидев перед собой лысую, усопшую как здесь полагается, девушку, ринулись с криками в разные стороны… Видно, Мусю в состоянии клинической смерти перенесли в морг, а может, что другое было. Кто сейчас узнает.
Другой случай. Как-то зимой идет к себе на работу Марфа Молчанова по нынешней улице Губина наперерез через озеро и видит на снегу огромный кожаный портфель. Она подняла, открыла и ахнула — там пачки денег. Марфа портфель в руки и бегом в милицию. Добежала до нее, говорит дежурному: так-то и так-то. Он тоже открыл, посмотрел и говорит: «А давайте поделимся…». Что ответила честнейшая Марфа Алексеевна, вы можете представить. После узнала, что портфель посеял пьяный завхоз геологоразведочной партии. А ее целую неделю вызывало начальство, хвалило и ставило в пример как настоящего советского человека. Позднее деньги и даже золото предлагали и заключенные, чтобы она пронесла им с воли. На что Марфа Алексеевна отвечала отказом, но и не выдавала обращавшихся. Зачем? Им и так тяжело. Она к ним относилась по-человечески, с пониманием, те отвечали тем же. Нужно всегда уважать человека, даже самого распоследнего — это у нее в крови и воспитании.
И еще. Едет как-то Марфа Алексеевна не так давно в автобусе к себе в Табагу, где просторный отцовский дом до сих пор служит дачей, сидит на переднем сиденье. На остановке заходит бабуля с тросточкой и к ней: «Вставай, у меня ноги болят». Марфа Алексеевна уступила ей место. Разговорились. Та: «Вот уже 80, еле хожу, совсем старая стала». Наша героиня ей отвечает: «А мне 92». Бабуля чуть тросточку не выронила, не верит. Пришлось документ показывать.
Вот так. Хоть и побаливает временами Марфа Алексеевна, а все также энергична и хлопотлива. И в доме у нее в Табаге разносятся по выходным запахи домашних пирогов, и на огороде летом она пропадает. И приветлива, и гостеприимна, как все радушные хозяйки. А когда куда идет, непременно ухожена и нарядна. Как всегда.
С честью несет свой крест красивая и счастливая женщина Марфа Молчанова, отличник здравоохранения СССР, кавалер медалей «За участие в Великой Отечественной войне», «За боевые заслуги», старейший в Якутии ветеран уголовно-исполнительной системы, капитан внутренней службы в отставке.