Чудеса и знамения из жизни Чайки
В семье Андрея Осиповича Томского и его жены Авдотьи Антоновны в селе Сайдыы Верхоянского улуса ровно 100 лет назад родилась девочка. Была она недоношенной и чуть не умерла. Повитуха, приняв младенца за мертворожденного, положила на холодный земляной пол. Ее шестилетняя сестра Александра прибежала к бабушке Дарье. Когда та спросила: «Кого же родила мама?», молвила: «Девочку». «А где ты ее видела?» — осведомилась та. «На полу лежит. Не плачет», — ответила малышка. Бабка Дарья поспешила к своим детям, чтобы узнать, отчего это дитя лежит на земле. Пером из крыла куропатки она очистила его горлышко от слизи и помогла задышать. Наверное, поэтому девочке и дали имя спасительницы.
Дарья Андреевна была в семье шестым ребенком из двенадцати. Когда ее дядя Семен с женой потеряли трехлетнего малыша, они выпросили трехлетнюю девочку у ее родных на воспитание. Через три года Семена не стало, и Дайыс осталась жить с его вдовой. Пробовать исполнять олонхо она начала с шести лет. Именно в то время ей довелось увидеть духа коровника Седуёкку — мальчика с огненными глазами и волосами до пола. От ужаса девочка не помня себя взобралась на хлев и потеряла сознание. Очнулась она уже на руках у родных.
Первыми слушателями олонхо Дайыс были дети соседей и родственников. В годы советской власти это слишком не поощрялось. Приемная мать, боясь, что несмышленую девочку заругают и или сглазят, часто увещевала ее: «Деточка моя, не сказывай ты больше олонхо». Но олонхо стало ее страстью. Нередко она исполняла его, уединяясь в загоне для лошадей.
А как могло быть иначе? Сказителями олонхо были почти все члены семьи Дарьи: родная мать Авдотья, бабушка Дарья, а брат матери Мартын Антонович Бурцев был самым знаменитым олонхосутом Верхоянья. Тягался в состязаниях олонхосутов и ее дядя Терентий Осипович Томский. Неплохо исполняли олонхо ее тетки Марфа Афанасьевна и Александра Иннокентьевна. Так что последовать их примеру было нетрудно.

Олонхо как сновидение
Олонхосуты были, как известно, профессионалами своего дела. Они тратили много времени на заучивание текста, на прослушивание других олонхосутов, длительные тренировки в пении и декламации. Мастерство их прибывало год от года. Но секрет Дарьи Томской таился в ее врожденной памятливости. Многолетняя практика усилила ее, что позволяло мгновенно запоминать большие тексты, даже услышанные во время сна. Томская утверждала, что видела и слышала олонхо в виде сновидений, и могла чисто исполнять их спустя 10–20 после первого узнавания. По словам ее дочери Варвары, достаточно было однажды прочитать для нее вслух олонхо, чтобы она намертво затвердила его в памяти. Именно так в один прием она освоила массивы знаменитых олонхо «Дерзновенный грубиян Кулун Куллустуур» и «Неспотыкающийся Мюлдью Бёгё». Не забыла она даже эпосы, услышанные в далекой юности. Предпочтение Дарья Андреевна отдавала длинным олонхо. Если времени было мало, декламировала в сокращенном виде, выбирая наиболее захватывающие и важные отрывки. Дочь Варвара свидетельствовала: «Мать могла начать олонхо вечером, придя с работы, исполнять его всю ночь и завершить к уходу на работу. Чем дольше она сказывала, тем звучание ее голоса становилось лучше. Я с детства росла под олонхо мамы. Богатыри олонхо, которых она описывала, оживали передо мной так явственно, что я видела их воочию. Когда они начинали биться, я со страху пряталась за мамину спину. Все соседские дети приходили к нам слушать ее сказки и олонхо».
Почтенная сказительница поясняла, что не любит подряд повторять одно и то же олонхо, ей интересней вспомнить другое. На вопрос, есть ли у нее эпосы собственного сочинения, она ответила, что знает более 40 олонхо и при таком запасе придумывать свое не хочется. В свои 93 года (при хорошем самочувствии) она все еще могла петь, и даже пошутила по этому поводу, что будет делать это и перед уходом в иной мир.
Дарья Андреевна помнила манеру исполнения всех олонхосутов, которых слышала. По ее словам, ее тетка Марфа сказывала очень мягко, плавно. При пении у Мартына Бурцева голос вибрировал и переливался, и ему хорошо удавалась скороговорочная часть. В стиле Егора Романовича слышались размах, удаль, сопереживание героям. Дядя Терентий же пел страстным, рокочущим, как гром, голосом.

Великая скромница
На вопрос, когда Дарья Андреевна осознала, что обладает редким даром, она скромно ответила: «Не думаю, что я какая-то особенная. Пела во время работы или когда ехала верхом на быке, воспевая окружающую природу. В моем детстве, бывало, ударяли морозы до 60 градусов, так я тогда пела, чтобы не чувствовать холода. Кому я могла похвалиться, мол, такая талантливая я».
Первое публичное выступление ее состоялось в 1939 году на каком-то собрании, где она исполнила олонхо Иннокентия Потапова «Элэтэр Бэргэн». Тридцать человек, выслушав, заплатили ей по рублю. Сказительница вспоминала об этом так: «То были большие деньги. Уполномоченный по фамилии Максимов тогда записал мое олонхо, и, говорят, его запись есть в архиве. Он мне сказал: «Очень хорошее у тебя олонхо, я такого еще не слыхал», и дал пять рублей». Данный эпизод говорит о том, насколько якуты ценили свой эпос в ту не очень сытую пору.

Легкая, как птичка
Дарья Томская–Чайка в жизни была очень миниатюрной и живой женщиной. Как выяснилось, прозвище, ставшее ее псевдонимом, ей дали в детстве. На Севере дрова всегда ценились на вес золота. Их часто приходилось привозить издалека. Однажды Дайыс вместе с теткой Еленой на быке, запряженном в сани, отправились за дровами. Снег был очень глубок, и тетушка все время проваливалась в него до самых подмышек. А Дайыс все было нипочем. Она бросала на снег сучья и перепархивала по ним с места на место. За легкость, не позволяющую тонуть в снегу, тетя Елена и прозвала девочку Чайкой. Но речь вовсе не о крикливой морской птице. По-верхоянски так именуют крошечную чернощекую куропатку, прилетающую весной с гор, чтобы гнездиться в зарослях ерника.
Великая труженица Дарья Андреевна Томская прожила почти целый век, отважно вынеся на своих хрупких плечах со всеми тяготами ХХ века бесценный груз духовного сокровища якутского народа, и оставила о себе благодарную память потомков и исследователей Олонхо.