— Анегина Егоровна, с какими мыслями встречаете свой юбилей?
— Оказывается, время очень быстро летит, просто не верится, что мне 70! Я благодарна судьбе. У меня прекрасная профессия — певица, солистка оперы, сложилась интересная творческая театральная жизнь. Семья — любимый муж, с которым мы вместе уже более 40 лет, вырастили троих детей. У меня в Москве были замечательные профессора, педагоги в училище и консерватории: заботливые, внимательные, чуткие. Одиннадцать лет они обучали, опекали, поддерживали и направляли меня. Поэтому у меня на всю жизнь осталась любовь к Москве и москвичам. В 90‑е годы посчастливилось выступать с сольными концертами в Бетховенском, Рахманиновском залах, Кремле и других лучших концертных залах страны.
Гастролировала по великой стране под названием Советский Союз.
Было плодотворное творческое сотрудничество со всеми якутскими композиторами-современниками: Захаром Степановым, Германом Комраковым, Валерием Кацем, Николаем Берестовым и другими. Они для меня писали монооперы, вокальные партии.
Благодарна судьбе, что создала на сцене большое количество самых разнохарактерных персонажей, все они мне дороги, как дети. Люблю каждую свою партию, даже самую маленькую. Ценю то, что и над маленькой ролью в театре работает сообща весь коллектив, мы думаем, ищем, переживаем, чтобы сделать ее хорошо, без этой маленькой партии нет оперы!
В общем, юбилей встречаю с благодарностью.
— Вы объездили всю страну, выступали с концертами во всех уголках республики. Наверное, не ошибусь, если скажу, что ваш рекорд по гастролям не перебил ни один якутский солист оперы. Не тяжело было?
— Я работала по контракту с «Росконцертом». А у них было правило: если провалишь, плохо споешь, не понравишься публике — на следующий сезон можешь не рассчитывать. Была огромная конкуренция. Я начала ездить с концертами по Советскому Союзу с 81 года и выступала до самой реорганизации «Росконцерта» в 90‑х. Меня приглашали каждый сезон. А в первое время даже дважды в год, но я сама отказалась от этого, надо было работать и у себя в театре. Выступала во всех союзных и автономных республиках. Не успела спеть только в Латвии, Литве, к тому времени Советский Союз развалился, да и «Росконцерт» тоже прекратил свое существование.
Тяжело ли было? Об этом даже не задумывалась. Очень любила свою работу, была огромная потребность петь, творить. Каждый год составляла новую сольную программу. Каждый концерт воспринимала как отчет перед народом, чувствовала ответственность.
— Недаром вас очень любит народ, называет «якутским соловьем», национальным достоянием республики, золотым голосом России. Не было «звездной болезни»?
— Что вы! «Звездная болезнь»! Некогда было «болеть» — вся в работе, творческих поисках. Слово «звезда» тогда даже не употребляли. Не помню, чтобы меня звездой хоть раз назвали, вообще такого понятия не было.
— Вам дали звание народной артистки СССР. В то время для артиста получить его было высшей наградой.
— Я ничего специально не делала, чтобы меня заметили или отметили. Просто пела, много гастролировала с сольными концертами по стране и республике. Помню, иногда приходилось добираться до сел на вездеходах, оленях, моторках — на реке ледоход, а мы между льдинами… Платья в дальнюю дорогу брала практичные, такие, чтобы и тепло в них было и смотрелись красиво.
А насчет того, что получить звание было высшей наградой, соглашусь. В советское время, чтобы получить любое звание, надо было пройти тщательный отбор. По моим наблюдениям, очередное звание присваивалось только спустя пять лет после ранее полученного, не раньше. Сейчас за три года можно два звания получить.
— Вы первая из якутских артистов спели в Большом театре.
— В начале 80‑х исполнила партию Любаши в «Царской невесте» Н. Римского-Корсакова, пела в роли Сузуки в опере «Чио-Чио-Сан» Дж. Пуччини. Выступить на сцене Большого — это была моя мечта, как и мечта всех артистов оперы балета.
— Как получилось, что девочка из провинции попала в Московскую консерваторию? Какой момент в судьбе считаете поворотным?
— Открытие в 1957 году музыкального отделения в Якутском педучилище. Я оказалась одной из первых в наборе. Попала в класс очень хорошего педагога Андрея Филипповича Костина, он учил меня вокалу. И вот, учась в педагогическом, приняла участие в молодежном фестивале республики, на который съехались из разных вузов страны специалисты, чтобы отобрать талантливую молодежь. Меня заметили. Так в 16 лет я стала студенткой Музыкального училища при Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского.
— В Московской консерватории по классу академического сольного пения вы учились у профессора, народной артистки СССР Нины Дорлиак — супруги Святослава Рихтера. Говорят, что вы были для нее как дочь.
— Нина Львовна была нам, студенткам, второй мамой. Причем мы были все разных национальностей, из разных стран и республик: Кубы, Китая, Монголии, Узбекистана, Украины… Она любила всех своих учениц, а мы ее. Спустя годы, когда мы стали артистами, почти все известными, будучи в Москве, мы непременно приходили к ней в класс. Своими московскими концертами я внутренне как бы отчитывалась перед ней. Мне повезло, что я училась у такого педагога, как Нина Дорлиак. А за несколько лет до этого в музыкальном училище при Московской государственной консерватории посчастливилось учиться в классе Ольги Померанцевой, занимались вместе с Тамарой Синявской. И она тоже отличалась сердечным отношением к нам.
— Повлияли ли родители на выбор вашего жизненного пути?
— Из восьми детей я самая старшая, родилась в военное время. Родители, мама Анна Николаевна Николаева и отец Егор Иванович Ильин, жили очень тяжело, были настоящими тружениками. И все же детство вспоминается как самое счастливое время. Отец, придя с фронта, завершил свое педагогическое образование и учительствовал, но недолго — сказались и душевные раны, и здоровье, да и восьмерых ребятишек на учительскую зарплату трудно было прокормить. Поэтому он стал плотничать, строить дома, за свою недолгую жизнь много домов поставил. Его плотницкие таланты передались сыновьям, а сейчас и племянники, гляжу, тоже строят, мастера на все руки. А вот две мои племянницы стали музыкантами: одна арфистка, другая скрипачка.
Родители очень верили в нас. Отец постоянно подбадривал братьев, говорил: «Мы еще увидим, как наш Кеша выучится, станет хорошим человеком, тружеником». В таком тонусе нас вырастили. Когда я уже была московской студенткой, отец в качестве поощрения за успехи в школе отправлял на каникулах кого-нибудь из братьев в Москву. В то время это было непросто, да и дорого, но он считал, что такие поездки полезны для развития ребенка.
Родители остаются для нас главными людьми, стержнем семьи. Все хорошее в нас — от них.
— Как относились муж, дети к вашим постоянным гастролям? Не требовали, чтобы мама сидела дома, пекла пироги?
— Мой супруг Петр Никифорович Дмитриев — очень хороший человек, он во всем меня поддерживал и поддерживает. Муж — мой советник, критик, поклонник… Хотя Петр является представителем науки, он любит, понимает и ценит оперу, у него самого замечательный голос. В счастливом супружестве мы вырастили троих дочерей. Концерт 16 февраля я хочу посвятить своему любимому. Он достоин этого.