…У Дмитрия Федоровича много тетрадей, где тексты сыгранных ролей, высказывания театроведов, артистов. Особую ценность имеют его суждения о спектаклях или образах.
Неутомимо и основательно работал Дмитрий Федорович над ролью Отелло. Актера интересовало искусство игры великих артистов прошлого, он обстоятельно записывал их высказывания и критические суждения, относящиеся к воплощению образа Отелло Остужевым, Хоравой, Абрикосовым, Тхапсаевым.
Анализ и характеристика логически осмысленных движений Отелло на сцене, поза, мимика, жест, настроение и ритм, смысл каждой фразы, паузы — все это в поле зрения якутского артиста в его трех общих тетрадях.
Известное место занимают и рисунки, сделанные рукою Дмитрия Федоровича: одни — с пометкой «для грима», другие запечатлевают определенные игровые моменты. Наибольший интерес представляет сцена финала трагедии — ложе, спящая Дездемона и стоящий над ней Отелло. Энергичным движением распростертых рук он держит раздвинутый полог. На мавре — никаких знаков отличия, лишь нож за поясом. На лице Отелло гнетущее раздумье. Безмятежный вид Дездемоны заставил его на одно мгновение замереть, остановиться. Артист, рисуя, осмысливает, осмысливая, рисует.
Тщательно собраны рисунки из газет и журналов на темы Короля Лира», «Гамлета», «Отелло», портрет Шекспира, печатные эскизы костюмов, фоторепродукции…
Из воспоминаний Суоруна Омоллоона:
«В галерее многочисленных и разнообразнейших ролей, созданных артистом-самородком, образ Отелло — вершина его творчества. После Папазяна, Тхапсаева, Хоравы, Остужева, казалось бы, и сказать что-то новое было невозможно. Прежде, чем приступить к репетиции, артист исписал несколько толстых тетрадей, заполняя их всевозможными выписками, своими планами, различными зарисовками и набросками мизансцен».
По собственному признанию самого Ходулова, его Отелло был навеян исполнением осетинского трагика Тхапсаева. Но, будучи большим и ярким художником, якутский актер в создаваемый образ вносил свое личное, новое, и потому его образ Отелло не воспринимался как копия игры выдающегося осетинского актера.
Знакомство еще с одной общей тетрадью позволяет видеть закулисную работу над образом Монтанелли. На ее 60 страницах, помимо записей, посвященных идейно-художественному анализу роли, мы находим портретные зарисовки, эскизы мизансцены, рисунки париков, бутафории, реквизита. Тетрадь можно было бы озаглавить словом «Поиски». Артист настойчиво ищет более впечатляющие, совершенные средства для выражения художественного замысла образа.
Тетрадь Д. Ф. Ходулова дает серьезный повод для обстоятельного, полезного разговора не только о том, что минуло и относится к истории, но и о дне сегодняшнем и завтрашнем.
Из записей Дмитрия Ходулова:
«Как достичь того, чтобы действовали в нужном ритме не только ведущие опытные артисты, но и молодые, начавшие свой сценический путь сравнительно недавно? Нельзя ставить знак равенства между тем, как входит, вживается в образ один актер и как делает это же самое другой. Следует также учесть, что зрелость возрастная и зрелость творческая — понятия различные. Тот, кто понимает это, не найдет ничего противоречивого в восклицании относительно творчества и мастерства».
Свыше 40 лет с Ходуловым вместе работал режиссер, народный артист ЯАССР и РСФСР Спиридон Григорьев. За все это время, как он свидетельствует, Ходулов ни разу не опаздывал на репетицию и ровно за четверть часа до начала спектакля приходил на сцену уже переодетым. На все разговоры товарищей о том, что роли свои они знают хорошо и больше не нуждаются в репетициях, Ходулов обыкновенно возражал: «Друзья мои, репетиция, не лишняя для нас, никогда не лишняя для искусства».
Еще один пример необычайно серьезного отношения Дмитрия Ходулова к своему труду.
Выдающийся художник, талантливый человек, любящий и знающий людей, тонко чувствующий природу, влюбленный в театр, Ходулов до конца своей жизни трудился, совершенствуя свое великолепное мастерство, открывая все новые и новые секреты актерского творчества. Он не переставал оттачивать роль, играя ее в десятый, сотый, пятисотый раз. Он продолжал свои творческие поиски, свои раздумья, размышления над ролью и за порогом театра, находясь среди людей, в самой гуще жизни, откуда черпал свои жизненные наблюдения, столь необходимые для каждого истинного художника-реалиста.
