— Гавриил Гаврилович, надо полагать, вы не сильно задумывались над выбором профессии, как и ваш дед Иван Васильевич Попов, от которого ведет отсчет профессиональное изобразительное искусство Якутии.

— Мне не довелось видеть его, хотя мог, если бы он не умер в 1945 году или я родился лет на шесть раньше. Но сильнейшее влияние на меня оказал Иван Иванович Попов, его сын и брат моей матери Елены Ивановны. Дядя был учеником своего отца и стал известным художником, иконописцем, иллюстратором, скульптором. Вклад его в знаменитые таттинские музеи огромен. Считаю, что благодаря ему я перенял духовные и творческие традиции нашего рода. Картина «Отражение», где на оконном стекле виден образ внимательного и доброго человека, моя дань памяти о нем. По сути это он открыл мне окно в мир искусства.
— Как началась ваша карьера преподавателя живописи?
— После окончания Дальневосточного института искусств я был направлен в Якутское художественное училище, но место было занято. Зато оно было в Намском художественном училище. А поскольку я очень близок к природе и люблю охоту, мне просто повезло с работой. Намский улус стал моей второй родиной. Я здесь уже 27-й год живу.
У нас же тут учится сельская молодежь. Среди учеников есть весьма одаренные ребята. Очень много их было в 90-е.
Но такие обычно еще и умны, прагматичны и быстро постигают, что материального достатка для семьи живопись не дает. Так что некоторые ушли в другие сферы. Когда мне попадается талант, я стараюсь помочь ему раскрыться. Это ведь тоже своего рода творчество — вылепить профессионала. И я горжусь, что лучшие из них все-таки стали моими единомышленниками и коллегами. Они трудятся со мной в колледже, у нас общие ученики.
— Вы известный мастер. У вас Министерство культуры покупает картины?
— Нет пока. Работу «Семья» приобрел Якутский городской лицей. Есть вещи, которые я выполнял по заказам, они находятся у заказчиков. А продавец картин из меня никудышный. Мне проще подарить другу, чем искать покупателя.
— Композиция полотен — ваша сильная сторона. Картины «Якутск зеркальный», «Семья», «Икар», «Учитель рисования» — очень разные. Вы долго пишете их?
— Обычно я пишу по выходным, в работе сейчас у меня сразу три картины. Пока одна подсыхает, прописываю другую. В будни стою за спинами учеников. Для меня важнее всего стадия замысла. Надо все детально продумать и понять, что этим хочу сказать, и чего желает сам герой. Живопись — это тайное знание. Образы, состояния людей приходят неспроста. Как-то задумал триптих. На одной части написал портрет матери. Один глаз ее долго не получался. Выходил все время с каким-то неживым блеском. А я вообще-то люблю и умею писать глаза. Спустя годы у мамы нашли глаукому в том самом глазу. В итоге его заменили стеклянным...
— Гавриил Гаврилович, а деда своего писали?
— Желание было всегда. Но нужно было решить, как это сотворить. И вот этой зимой съездил в Санкт-Петербург, где Иван Васильевич учился, ходил по музеям. Посмотрел все памятные уголки, связанные с дедом, любовался Сфинксами, которых он обожал. Дед притягивал меня всегда. Блестящий питерский студент, ученик Владимира Маковского. И вдруг он приезжает обратно в Якутию, живет среди простых крестьян, рисует и фотографирует их быт. Все потому, что он был из семьи православных миссионеров, служивших людям и культуре. Он работал не только как художник, но и занимался этнографическими исследованиями, лечил, помогал людям. Многие его фотографии потом приписали другим. Таких, как он, сейчас просто нет. Замысел созрел, это будет диптих. Дед в Санкт-Петербурге и в Татте. Эскизы показывать не стану. С одной стороны, это мой нерожденный ребенок, а с другой — облик человека, с которым я чувствую внутреннюю связь.