Известно, что многие граждане страны, в том числе такие выдающиеся государственные деятели Якутии, как Максим Аммосов, Степан Васильев и другие, арестованные органами НКВД и необоснованно осужденные, в своих письмах Сталину и Ежову обращались с просьбой о реабилитации их имени и специального расследования их дел. Но такие письма либо не доходили до адресата, либо на них вовсе не обращали внимания.
Еще за шесть месяцев до ареста НКВД Степан Аржаков, которому на XV Якутской городской партконференции 7 июня 1938‑го и на XII областной конференции 17 июля того же года было выражено политическое недоверие, снятый с должности председателя Совнаркома ЯАССР, лишенный депутатских полномочий, в письме Сталину просит «вмешаться и обеспечить объективную большевистскую проверку» его дела.
И что же? Неотправленное вождю письмо Аржакова хранится в его следственном деле в архиве Управления ФСБ РФ по РС(Я). Его арестовали 5 февраля 1939 года без какого-либо предъявления обвинения. Как вспоминала после Варвара Ивановна, жена Аржакова, за ним пришли в 12 часов дня. В это время дома (ул.Каландаришвили, 9) были Степан Максимович и его дети. Супругу вызвали по телефону, она была на работе. Обыск в квартире шел до полуночи. Обыскивали тщательно, просматривали каждую книгу и даже патефонные пластинки, детские игрушки. Были изъяты все личные документы, служебные удостоверения, членские билеты обкома и горкома партии. Все время обыска Аржаков сидел в своей комнате на стульчике с сыном Галилеем на коленях, держался внешне спокойно. Когда его уводили, он сказал жене: «Это недоразумение, все выяснится, и я скоро вернусь к вам».
Только на двенадцатый день после ареста ему было предъявлено обвинение в том, что он на протяжении длительного времени являлся одним из руководителей бухаринско-троцкистской буржуазно-националистической контрреволюционной организации, действовавшей в Якутии. Данная антисоветская организация не только «организовывала» и «проводила» диверсионные и террористические акты, но и широко проводила «вредительскую работу» в сельском хозяйстве, промышленности Якутской республики, а также на культурном фронте и в энергетическом хозяйстве. Конечной целью антисоветская организация ставила вооруженное свержение советской власти, превращение Якутии в колонию японского империализма.
Как свидетельствуют документы, первый раз Аржакова допрашивали 7 февраля 1939 года. Его допрашивали долго, с применением физического воздействия. Вот хроника некоторых его допросов.
19 февраля 1939 года. В этот день Аржаков начал давать признательные показания, по существу оговаривать себя в том, в чем его обвиняют.
28 апреля. Время допроса с 11 часов 30 минут до 2 часов ночи 29 апреля (без перерыва).
2 мая — с 23 часов 50 минут до 10 часов 15 минут 3 мая (без перерыва).
16 мая — с 22 часов 25 минут — 03 часа 17 мая (без перерыва).
3 августа 1939 года Аржаков дал дополнительные показания.
7 апреля 1941 года Степан Максимович, ознакомившись с протоколом окончания следствия по его делу, признал предъявленное ему обвинение «в преступлениях», предусмотренных ст. 58–2, 58–11, и заявил, «что с имеющимися материалами ознакомился. Показать по делу ничего не могу. Ходатайств по делу не имею».
8 апреля обвинительное заключение по следственному делу № 2283 по обвинению Аржакова по ст. с. 58–2 и 58–11 УК РСФСР было направлено прокурору ЯАССР для заключения и направления на рассмотрение особого совещания НКВД СССР, и только 17 мая 1941 г. особое совещание при НКВД СССР вынесло следующее постановление: «Аржакова Степана Максимовича за участие в антисоветской правотроцкистской организации заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на восемь лет, считая срок с 5‑го февраля 1939 г. ».
Степан Аржаков был этапирован в пос. Певек Чукотского автономного округа, где отбывал заключение в лагпункте «Валькумей». Но и там его не оставили в покое. 5 марта 1942 года военным трибуналом войск НКВД по Дальстрою Аржаков был приговорен к расстрелу.
В следственном деле Степана Аржакова, хранящемся в архиве Информационного центра УВД г. Магадана, имеются протоколы его допросов, в которых он решительно отвергал предъявленные ему обвинения, что он никакой антисоветской деятельностью среди заключенных лагерного пункта «Валькумей» не занимался. Почти два с половиной месяца Аржаков содержался в сырой, холодной камере смертников в ожидании казни. О чем он думал в эти последние дни, мы никогда не узнаем.
А его жена, дети долгие годы жили надеждой, что их любимый муж и отец вернется домой и они вновь будут жить счастливо.
Только в 1956 году семья Аржакова получила документ, в котором сообщалось, что он реабилитирован полностью, приговор в отношении его постановлением Президиума Верховного суда ЯАССР от 31 марта 1956 года отменен, а дело прекращено в связи с отсутствием состава преступления.
Так трагически закончилась жизнь одного из выдающихся государственных, общественно-политических деятелей Якутии. А ведь было ему тогда неполных 43 года.

Александр КАЛАШНИКОВ,
главный археограф
Национального
архива РС(Я)