– Станислав Юрьевич, вы бывали раньше в Якутске?
— Нет дырки на карте России, где я не был. Когда это было, не помню. Помню, что нам с Удовиченко подарили тогда две серебряные монеты.
– Правда ли, что название для спектакля вы придумали вместе со зрителями?
— Это были читатели моего ЖЖ. Ты читаешь, нет? Было несколько названий, и мы дали им карт-бланш. Народ однозначно выбрал «Голую правду».
– Сколько раз на сцене он был показан?
— На Якутию как раз приходится сотый спектакль. Недавно мы с ним были в Индии. Сейчас есть приглашение в Канаду, Израиль и Америку.
– Отзывы о спектакле самые противоречивые. Одни восторгаются, а другие…?
— Никогда! Где бы мы ни играли, зал встает. И 10 минут кричат «браво». Не веришь? Приди – посмотри.
– Владимир Устюгов поставил «Голую правду» год назад, и спектакль сразу стал живым организмом. За это время он изменился?
— Естественно! Он стал триумфальным, я не боюсь это говорить. Раньше мы были не уверены в успехе, но сейчас точно тебе говорю – все опупеют. Что творится в зале! Такое никто из артистов больше не потянет. Это очень тяжело. Мы отыгрываем этот сезон и больше не будем.
– Чем ваш спектакль отличается от других?
— Это старинная французская пьеса. Водевиль. В начале мы говорим, что на сцене будет страшная драма. Но потом происходит все с точностью до наоборот. И люди в недоумении. Такого жанра не бывает, нигде не увидишь. И это очень тяжело. Мы за него неплохо получаем, но то, что получают зрители, неизмеримо выше. Мы тратимся, как в последний раз. И больше такого спектакля ни я, ни Таня играть не будем.
– Я видела отрывки в Интернете – градус страстей там запредельный. Не бывает ли так, что вы в какой-то момент переходите допустимую грань?
— Нет, мы актеры. Зритель думает: «Боже, как они друг друга ненавидят!» Но это на 100% игра. Надо иметь такой уровень, как у нас, чтобы показать подобный накал страстей. Мы уходящие натуры. Таня — ученица Аллы Тарасовой и Павла Масальского. Я ученик Ольги Андровской. Понимаешь, так, как мы играем, никто не сможет. Оставим скромность неудачникам, она их здорово украшает.
– Ваши отношения с Татьяной на сцене очень не просты. А в жизни? Вам сложно вместе работать?
— Васильева – моя самая сладкая партнерша. А Стас Садальский – самый сладкий партнер для нее. Мы можем говорить на сцене: «Тварь, сука, проститутка», но в жизни этого нет.
– В интервью Татьяна откровенничала, что у вас близкие отношения. Это правда?
— Тане платят за интервью минимум 100 тысяч рублей. Я тебе так отвечу: что она скажет, то и есть. Чехов сказал: «Странные люди, эти актеры. Да и люди ли они вообще?» Вот и думай.
– В спектакле звучат стихи. Чьи?
— Окуджавы, Пушкина, Лермонтова – это высочайшая поэзия. Это для ценителей.
– Говорят, у вас много костюмов. Сколько раз вы меняете образ на сцене?
— Придете — увидите. Хотя, знаешь, это абсолютно не важно. Важно то, что творит Васильева на сцене. Ты в курсе, что Лиля Брик… ты знаешь, кто такая Лиля Брик? Молодец. Так вот, она была безумной фанаткой Васильевой. Умирающую Брик вносили в зал четыре парня, и после спектакля она дарила Васильевой корзину сирени. В марте!
– С нашим зрителем вы уже были знакомы? Как он вам в сравнении с другими регионами?
— Не бывает зритель – г…о. Бывают такие артисты.
– Что может вам помешать играть на сцене?
— Ничего. Я абсолютно владею публикой. А как мы с Васильевой владеем импровизацией!
– Каждый ваш спектакль отличается от того, что вы играли накануне?
– На миллион процентов! Мы всегда работаем как в последний раз. И в Якутск приедем в последний раз – слишком далеко. Но говорить: «Приходите!» я не буду. Кто любит театр, тот придет – и я буду счастлив.
– С какими мыслями едете к нам?
— Таня хочет узнать, где со скидкой можно купить бриллианты. А для меня самое интересное, это как рыбу … знаешь… полосками делают.
– Строганину?
— Ой, да! Это высший пилотаж! Ничего нет круче строганины и водочки.

Анна Пшенникова,
Москва