Сергей Потапов к 120‑летию Платона Ойунского.
11 декабря в Академическом Саха театре состоялись премьеры сразу двух небольших спектаклей по произведениям П. А. Ойунского. Режиссерами постановок стали Сергей Потапов и Лена Гримм.
Первый спектакль можно назвать философской притчей. Предметом художественного осмысления Сергея Потапова в кино и театре всегда является пертурбация личности человека в предлагаемых условиях. Прочтение всего двух книжных страниц произведения Платона Ойунского «Безумный Ньукуус» позволяет в 50‑минутном спектакле охватить широкий спектр идей, почерпнутых из Библии, философии и истории.
Безумный Ньукуус — реальный исторический персонаж. Житель Мегино-Кангаласского улуса Н. И. Попов был действительно живьем сожжен белобандитами в годы гражданской войны. Рассказ Ойунский написал в Ялте в 1923 году.
При казни средневековая инквизиция предоставляла «пророкам» последнее слово. Ньукуус в четырех монологах смог высказать четыре посыла. Они стали метафорическим сказанием о двойственной природе мышления, о его межкультурном пограничье, переданном эзоповым языком.
Герой артиста Романа Дорофеева по ходу спектакля перерождается в самого Платона Ойунского. Смелый режиссерский ход, точно проделанная актером метаморфоза уникальны. Профиль актера однозначно вырисовывал профиль Платона Алексеевича…
Удачен подбор актрисы Елены Марковой на роль жены героя. Их дуэт с Романом Дорофеевым психологически отсылает к тем взаимоотношениям, которые, возможно, были у Адама и Евы, Христа и Марии Магдалины, у самого Ойунского и его супруги. Потрясают по силе воздействия последние, выкрикиваемые сжигаемым Ньукуусом-Платоном слова об остающейся без всякой опоры и защиты жене.
Эзопов язык Платона Ойунского также взывает к образу Джордано Бруно. Может, это «пророчество» поэта о своей грядущей судьбе? Отвечая на вопросы инквизиции, Джордано повторял: «Я не должен и не желаю отрекаться, мне не от чего отрекаться, я не вижу оснований для отречения…» В зловещей тишине он несколько раз повторил: «Сжечь — не значит опровергнуть!»
Как осмыслить мифологический концепт новыми средствами? Это не просто. Нужно решиться на перманентный эксперимент, инструментами которого становятся сцена и разыгранная на ней история жизни. Потапов моделирует ее, введя нового активного героя — жену Ньукууса, а также ряд положений и атрибутов‑символов в обрамлении органных партий, которые создают особую возвышенную атмосферу. Мерно проходят под мистические звуки по сцене «ангелы», они же души-призраки белогвардейцев, чем-то напоминающие «инквизиторов». Они все застряли где-то в жутком межвременье.
Зеркало отразило множество смыслов, главный из которых — тяжесть взятого образа, подобие креста, на котором тебя же могут распять. Зеркало участвует и в последней метафоре мизансцены, где мы видим запеленутое тело мужа и скорбное лицо жены.
Режиссером создан непростой, не подогнанный под политизированный идеал образ Платона Ойунского. На памятнике Джордано Бруно в Риме написано: «… от столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжён костёр». Параллели проведены. У нас теперь есть площадь с памятником и театром, на сцене которого живьем сгорел Человек. Точки расставлены, сама живая форма театральной постановки совершила это за нас.
Алексей ПУДОВ,
доцент ЯГСХА