Спустя годы театр опять вернулся к драматургии Шукшина, популярной в репертуарах советского периода. Старожилы Якутска помнят долго не сходившую со сцены Русского театра, любимую горожанами постановку якутского режиссера Валерия Келле-Пелле «А поутру они проснулись…», в которой блистали артисты труппы 1979 года. Ставили также на сцене Русского театра и пьесу Шукшина «Энергичные люди», где персонажа под кличкой Простой играл Валентин Антонов.
В постановке заняты артисты нового поколения Русского театра. Пьеса Шукшина неожиданно получила второе дыхание, остроту и актуальность на фоне новой эпохи борьбы с коррупцией, хищениями, откатами. Антикоррупционная «подкладка» спектакля оказалась как никогда кстати.
Название пьесы — «Энергичные люди» в устах Василия Шукшина звучит иронично и требует кавычек в слове «Энергичные». Но кавычек нет ни в программке, ни на афише. Наше время — начало второго десятилетия ХХI века — пригасило иронию автора: так изменились экономическая ситуация в стране, сама страна…
В центре спектакля группа мелких мошенников, спекулирующих автомобильными покрышками с автобазы и живущих в постоянном страхе от ожидания ареста и неминуемого наказания за воровство. Внутренний конфликт с собственной совестью усугубляется бытовым семейным конфликтом. Слишком «правильная» жена хозяина дома, в котором происходит действие, ослепленная порывом ревности, строчит донос прокурору на собственного мужа, а его друзья и коллеги по бизнесу всеми способами пытаются ее отговорить от опрометчивого шага.
Шукшин, который хорошо знал эту полууголовную среду, лишил персонажей имен, оставляя «клички»: Брюхатый, Лысый, Чернявый, Курносый, Простой… — совсем как Гайдай в известной комедии «Джентльмены удачи». При этом как драматург он оставляет им моральное право вернуться к нормальной человеческой жизни, выискивая в персонажах зерна человеческого начала, просвечивающего во время исповедальных заходов к Вере Сергеевне (Евгения Адамчук). Ее супруг Аристарх (Эдвардас Купшис) — хозяин дома и идеологический стержень компании (недаром у него такая философская фамилия!), разворачивает перед зрителем целую экономическую теорию, оправдывающую его поступки, образ жизни, как он выражается, «экономический феномен» энергичных людей. При этом прячет дрожащими с похмелья руками заначку в пресловутые автомобильные покрышки.
Брюхатый, которому молодой артист Степан Федоренко придумал фигуру, голос, походку, пластику и даже одышку солидного человека, кажется выхваченным из реальной жизни, вполне узнаваемый типаж, которому все нипочем: он уже бывал в местах не столь отдаленных. Его полнота, «пивной животик» и подтяжки, тяжелая походка, квадратные плечи, «хватанье» за сердце вызывают скорее сочувствие, чем осуждение. В конце спектакля он мечтает о жизни без суеты: просто жить, радоваться каждый день, быть достойным уважения и любви окружающих. Безусловно, этот персонаж — удача актера, который с наслаждением купается в роли, заставляя публику гадать, сколько же ему на самом деле лет. Курносый (Дмитрий Юрченко) готов на все, даже банальный адюльтер, чтобы отвести от себя угрозу ареста. Чернявый (Дмитрий Трофимов) — смекалистый «казачок», прикладывает максимум усилий, чтобы разрядить обстановку, погасить семейный конфликт и спасти компанию. Даже «берет на себя» псевдолюбовницу Аристарха, чтобы смягчить ревность его супруги.
Простой (Александр Лобанов), которого в лицо и за глаза зовут Деревней, беспробудно пьет и в промежутках вклинивается в компанию с одним и тем же возгласом: «Поедем во Владивосток!» Глубина нравственного падения личности этого человека становится очевидной при сравнении трактовки этой же роли Валентином Антоновым тридцать четыре года тому назад. Тогда еще была жива русская деревня как носительница лучших черт русского национального характера. Современники писали: «Антонов играл Простого человека широко, вольно, размашисто. Было в этом что-то от удалой русской силушки, растревоженной той совестливостью, что живет в народном характере и которая крепка своими народными корнями»… Лысый (Владислав Мичурин) даже не пытается повлиять на ситуацию.
Если Вера Сергеевна — этакий Павлик Морозов в юбке, то Соня (Ксения Еремеева) — героиня из нашего времени: гламурная девушка с обложки глянцевого журнала, знающая себе цену и прислоняющаяся к тому, кто больше даст за прекрасное юное тело. По воле режиссера она смело демонстрирует его в разных ракурсах, эпатируя зрителя четкими формами фигурки и яркими стрингами. Чего стоит ее монолог об образованной старшей сестре, за которой она, как младшенькая, в детстве донашивала платья. Три милиционера (они же ведущие спектакля) — Валерий Тверитин, Степан Березовский, Владимир Кропотов ставят точку в плавном развитии действия.
Мягкая драматургия развивается по законам христианской культуры: исповедь героев, покаяние, наказание. Оно настигает персонажей в момент, когда мы, познакомившись с ними поближе, проникаемся к ним если не симпатией, то почти сочувствием. Удивляет прозорливость Шукшина- художника, который в этой пьесе эпохи застоя почувствовал грядущую криминализацию России.
Сценография в стиле эклектики с легким налетом китайской экзотики помогает понять внутренний мир главных героев, их устремления, чаяния, вкусовые представления о забугорной роскоши и счастье — ведь это были времена «железного занавеса» и тотального дефицита импортной мебели и деликатесов. Действие разворачивается сразу в двух планах пространства сцены, то замирая в немых эпизодах, то взрываясь фейерверком эмоций захмелевших гостей, группирующихся под руководством хозяина дома Аристарха то в некую стаю («Полетели-полетели!»), то в паровозик с вагончиками («Чух-чух!»), то в популярный в 60‑е годы финский танец «Летка-енька». Чтобы зритель не перепутал сценическое время с нашим новым веком, «тепленькие» герои по воле режиссера шепотком поют:
«Наш адрес не дом и не улица, Наш адрес — Советский Союз…»,
не подозревая, как комично-родственно близка их гулянка к некоторым современным корпоративам… С безвкусными божками на классических колоннах контрастирует в интерьере неэстетичная куча наворованных покрышек, в которых главный герой Аристарх прячет заначку. А периодически опускающийся над альковом Веры Сергеевны балдахин напоминает клетку с назойливой канарейкой, которую успокаивают, набрасывая на клетку ткань. Эта сценографическая находка — тоже знак мещанского быта, обволакивающего героев. Деньги есть, а вкуса, увы, нет… То же самое нередко встречаем и в наше время…
Постановщики умело используют популярные цитаты и музыкальные вставки из кинофильмов Гайдая («Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи»), Эльдара Рязанова («Берегись автомобиля», «С легким паром!»), усиливая акценты, ассоциации и аналогии с криминальной «компашкой» на сцене театра. Как всегда, у Шукшина незатейливый, на первый взгляд, язык анекдота, легкий юмор перерастают в социальное явление — настоящую сатиру. Объятых страхом героев настигает неизбежное наказание в самый не подходящий для них момент…
Женский состав спектакля ни в чем не уступал более многочисленному мужскому конклаву. Естественное оживление публики вызвал беспроигрышный режиссерский прием — телесная красота натуры никого не оставила равнодушным, «шваркнула по душе» (говоря языком Шукшина) каждого мужчину в зале. Тем более, что каждой героине было что показать восхищенным зрителям. Один из самых выразительных эпизодов — бурный немой диалог Веры Сергеевны и Сони (предполагаемой любовницы) под популярную мелодию из кинофильма «Бриллиантовая рука». Иронизируя над безудержной тягой к богатству Аристарха, В. Шукшин вкладывает в его уста оригинальное объяснение в любви к жене в момент предложения руки и сердца: «Хочешь, я тебя сделаю самой богатой женщиной микрорайона?»
Заключительная фраза Простого в конце спектакля, когда приходят милиционеры: «А кто капнул-то, а?» — остается риторической, безответно повисая в воздухе. Да это и неважно. Сколько веревочке ни виться, конец будет… Хоть в прошлом веке, хоть в нынешнем.