На 1257 километре входим в очередной большой кривун. Но правый берег здесь необычный — он состоит из ископаемого льда, и «энтузиасты» ищут здесь бивни мамонта. В бинокль видны то ли брёвна, то ли кости, которые торчат из серо-чёрного обрыва, ветер доносит до середины реки не очень приятный гнилостный запах. Думая об «энтузиастах», представляю, как они ползают в грязной жиже, в вони, в надежде раздобыть заветный трофей, с постоянным страхом перед обрушением берега или оползнем…
Через 30 километров ниже река Столбовая. Это место также очень известно — напротив устья находится скала, давшая название местности — остроконечный шпиль-останец. Книги, альбомы, буклеты — никто не упускает ее, рассказывая о Колыме. Ищу необычный ракурс, даже залезаю на рубку — зрелище впечатляющее. Правда, очень красиво. Вскоре Столб скрывается за поворотом. После него фотосессии удостоилось устье реки Коркодон.
Поселок Ороёк производит впечатление полностью заброшенного, но оно обманчиво — неподалеку в горах продолжает работать старейший прииск Глухарь, а емкости, хорошо видные с реки, почти «до упора» заполнены соляркой — буквально перед нами здесь разгрузилась СПН‑698.
Интересное совпадение — ниже Ороёка Колыма входит в долину, горы сходят на нет, и в этом же месте заканчиваются границы Магаданской области, начинается Якутия. Река раздаётся, проток становится больше, идет очередная серия перекатов. Тем временем темнеет, на реку наползает туманчик, начинает моросить мелкий дождик… В рубку поднялась повар:
— Эдуардовна, помнишь, ты как-то готовила жаркое из щучьих брюшек? — завел разговор с ней прямо в «лоб» механик — так вот, я вспомнил, как это было вкусно, и хочу попросить тебя — сготовь?..
Нина отреагировала мгновенно: «Будут щуки, будут брюшки, а пока ни того, ни другого нет!» — разговор продолжать не стала и ушла вниз, на камбуз.
Капитан-наставник и механик совещаются: «Видимость ухудшается, на якорь всё равно придётся вставать, давай на 1100 км… Да, кстати, там щук в протоке полным-полно!» Решено, и через некоторое время встаём на якорь. Дробыш не хочет ехать на рыбалку, а я с удовольствием, он мне свой спиннинг доверил. Саныч берет ещё сына Игоря, который знакомится с азами профессии речника, садимся в лодку — и вскоре мы на берегу.
Елсаковы переправились на другой берег, в протоку, а я стал кидать в Колыму. К сожалению, моя рыбалка шла вяло — блесна слишком навороченная, часто заламывалась, так что мой улов невелик (по колымским меркам). Дождь тем временем усилился, холодные струйки потекли по спине, но бросать рыбалку не хотелось.
…Из протоки показалась лодка, ткнулась в берег. Уже на подходе было видно, что всё дно завалено щуками — некоторые из них очень даже приличного размера. Брюшек выше крыши!
И вот мы уже «сдаём улов» на теплоход, вылезаем, переодеваемся, затем горячий душ, сухая одежда, обильный ужин и здоровый сон.

Мы в Зырянке
С утра и до обеда шли в сплошной пелене дождя. Километров за 25 «оживают» сотовые — скоро Зырянка. Практически все с трубками около уха, доложил и я о прибытии в столицу Верхнеколымского района.
— СПН «бэ»-707 сверху заходит в Ясачную! — предупреждает по УКВ рейд Валерий Иосифович Дробыш. Тут же в ответ, видимо, хороший приятель:
— Поздравляю тебя с прибытием. Молодца, показал высокий класс, провёл судно без сучка, без задоринки через все перекаты…
Затем от диспетчера деловая информация — куда к причальной стенке швартоваться, когда начнется обработка. Всё, мы в порту, наш рейс завершен.
Подъехал заместитель генерального директора «Колымской судоходной компании» Игорь Алексеевич Кузаков, с экипажем они решили свои вопросы, затем он взял меня на своеобразную экскурсию. Едем по ухабистым улицам райцентра, залитым дождевой водой, машина подпрыгивает и скачет, а я вспоминаю, какими ровными были здесь дороги в былые годы. Кузаков подтверждает.
Конечно, съездили в Верхнеколымск, который находится совсем рядом. Улицы пустынны, в такую погоду, как говорится, хороший хозяин собаку не выгонит на улицу, постояли на просторной травяной поляне на берегу Чагадана-Ясачной, затем решили посмотреть 9‑й км. Вот пример, как не надо хозяйствовать — отсыпана отличная полоса для нового аэродрома, построен (немного недостроен) аэровокзал, и… всё брошено. Существующая полоса в Зырянке ежегодно или подтапливается рекой, или «раскисает» от дождей. Или-или, и так много лет подряд (уже четыре дня сюда самолёты не прилетают!). Теперь к месту «долгостроя» в летние погожие выходные приезжают зырянцы на шашлыки — уж больно место хорошее.
Дорога на Угольный отсыпана и содержится очень хорошо — вспоминается недавно пройденная магаданская трасса. Но дорога эта — только до угольного причала.
Здание Колымской судоходной компании стоит на берегу, видно издалека. Построенное в 1938 году, оно сохранило архитектуру и стиль тех лет. Подъезжаем… а контора-то отделана в стиле «евро» — ярко-зеленый профлист, окна-стеклопакеты, внутри всё обновлено. Не исключено, что это сделано под влиянием нового здания управления Колымского района водных путей: не так давно, в бытность руководителем ЛГБУ Юрия Анатольевича Долженко трехэтажное здание путейцы строили по его команде.
Мы с Кузаковым в диспетчерской. Как я уже говорил, все суда компании оснащены спутниковыми телефонами, поэтому руководство флотом здесь в системе он-лайн. Всё про всех знают. Короткое совещание (Игорь Алексеевич сам начинал в ЛОРПе с диспетчеров, мы с ним в 80‑е годы вместе работали), тут же определились, кого под погрузку, кого под выгрузку. «Наша» 707‑я остаётся в Зырянке (вообще экипаж хотел в «Средний» — Среднеколымск, стало быть), а мне предстоит переселяться на другой теплоход — СПН‑724.

Флот и пароходство
Вообще, при первом же взгляде на теплоходы, которые я встречал на рейде Зырянки и позднее, остаётся благоприятное впечатление от «лебёдушек»: суда все покрашены, отремонтированы, экипажи относятся к ним очень ответственно, требовательно, компания не жалеет денег на флот. Итог — техника капитанов и механиков не подводит. История судоходства здесь началась до революции, мало кто знает, но первый паровой катер сюда был завезен ещё в 1911 году на пароходе «Колыма». Назывался он, как ни странно, «Товарищ», в годы гражданской войны тонул, затем был поднят, переименован в «Ленин», но в советские времена так и не работал. Потом были катера с керосиновыми двигателями «Меркурий», «Абрек», «Кавасаки», всего национализировано пять единиц флота.
— Не верю! — говорит мне удивленный Дробыш. Я его успокаиваю, говоря, что документы по национализации флота на Колыме обнаружены мной в Иркутском архиве, там все катера описаны. Затем была брошенная американцами шхуна «Поляр Бэр» (у нас переименованная в «Полярную звезду»). С 1931 года, с образованием «Дальстроя», сюда с Лены перегнали 500‑сильный винтовой «Ленин», в 1932 году организовали целую экспедицию Наркомвода (тогда же был основан первый лагерь в Амбарчике), далее перегоны проходили ежегодно. Судоходство развивалось стремительно, катера, баржи и пароходы шли с Лены, Магадана, деревянные баржи строились на месте. На Чукотке нашли золото — начал развиваться Певек — пришли 800‑сильные морские буксиры американской постройки «Жданов» и «Невский». Кстати, когда закончился срок военного займа (ленд-лиза), американцы потребовали возврата техники или её уничтожения на месте. Под пресс пошли «Студебеккеры», «Бостоны», торпедные катера и многое другое. «Невского» взорвали в протоке недалеко от Зырянки (она теперь носит имя буксира).
С ликвидацией «Дальстроя» Колымо-Индигирское речное пароходство стало подчиняться вначале Совнархозу, затем непосредственно Министерству речного флота в Москве, было отдельным, Колымским линейным пароходством. В начале 70‑х годов приняли решение присоединить его к Ленскому — понятно, как управлять, когда Москва просыпается, а в Зырянке уже рабочий день заканчивается? Так ЛОРП стал объединенным. В 1994 году Колыма отсоединилась и стала вновь самостоятельным предприятием. Возглавляет Колымскую судоходную компанию бессменный Сергей Кесаревич Пичугин. Кстати, начальник района водных путей Юрий Валентинович Заккер только начальником работает с 1987 года, а до этого — главный инженер, еще раньше — прораб путевых работ. Вот и думай после этого — Колыма — «дикая планета» или место, которое невозможно променять ни на что другое…
(Продолжение следует.)

Александр ПАВЛОВ