Экипажи полярной авиации базировались не только в Тикси, но и Чокурдахе, Черском. Когда специальное подразделение гражданской авиации закрыли, мое представление о летчиках не изменилось. Глядя на идущего по проходу самолета командира этакого под два метра ростом, широченного в плечах, я была уверена на все сто, что он довезет. Но когда в самолет заходил невысокий щупленький пилот-подросток, думала об одном: господи, кому мы доверяем свои жизни?
Заслуженный работник воздушного транспорта РС(Я), отличник Аэрофлота Виталий Васильевич Ковальчук в мой образ летчика-аса вписался с первого взгляда. Высокий, плечистый, с искрящимися черными глазами, в которых, когда он рассказывает про небо, можно читать: я влюблен в авиацию и живу по-прежнему ею, как живут мальчишки, мечтающие летать/
Как воплощаются мечты
Как ни странно, но мечтал Виталий в детстве не о небе, а о дальнем плавании, наверное, потому что родился в небольшом селе Хабаровского края Чумикан, расположенном в устье реки Уда неподалеку от порта на Охотском море. За курсирующими катерами и небольшими суденышками наблюдал, когда родители переехали жить в село Богородское, которое находится в низовьях Амура. Со своим лучшим другом Славкой, прозванным Мухомором за необычную фамилию Красная шапка, он смотрел на вахтенных в форме часами. Вопрос, куда пойти учиться, после школы для них был понятен: в мореходку. Но в высшее военно-морское училище, известное как «Макаровка», друзей не приняли по здоровью, на которое пацаны никогда не жаловались. И хотя друг устроился работать на судно, Виталий все-таки поехал учиться в Сасовское летное училище. На знаменитые По‑2 он тоже заглядывался мальчишкой на аэродроме в Богородском, когда из Хабаровска на Камчатку стал летать Ту‑104. Какой океан бороздить — воздушный или водный — в семнадцать лет по большому счету т неважно.
После окончания училища в 1966 году его направили работать в Сангарскую авиаэскадрилью. Около года он летал на однокрылом ЯК‑12, который садился на водных лыжах. Самолет считался безопасным, хотя какая может быть безопасность, если машиной приходилось управлять по компасу, рассчитывая только на визуальную видимость, которой часто не бывает. Когда в одной руке рычаг от самолета, у этого судна штурвала не было, а на коленке карта, потерять ориентировку, попав в диверсионную облачность, легко, лечь на курс сложнее.
Кто не летал на Ан‑2, тот пороха не нюхал
В Жиганском объединенном авиаотряде, куда направляли только холостяков, он переучился на Ан- 2. Правда, в холостяках он ходил недолго. В Якутске на учебе приглянулась ему на танцах хрупкая, изящная девушка по имени Лида, которая работала медиком в порту. Виталий поначалу не надеялся на взаимность, но через год они стали мужем и женой. Он одной рукой поднимал свою любимую, такая, он говорит, она была худенькая. Единственное приданое невесты — ковер со стены — забрал как память в Жиганск, где они жили семь лет. Там у них родился сын Олег. День свадьбы — 19 марта — Ковальчуки отмечают уже сорок шесть лет.
В Жиганске пилотом, затем командиром самолета летал в оленеводческие стойбища, геологоразведочные экспедиции, расположенные в районе Оленька. Расстояния в пятьсот километров приходилось преодолевать даже ночью, что категорически не допускалось на неприспособленной технике, у которой вся приборная доска светилась в окне. Ее приходилось прикрывать картой, чтобы подсветка приборов не слепила. Виталий Васильевич просил не писать о нарушениях, но я возьму на себя грех и не сдержу обещание, чтобы, кто не летал на Ан‑2, представляли, как в полярные ночи приходилось работать. Учили их тоже классные летчики, которые заставляли наносить на карту все озера, повороты, и пока командир и второй пилот не выучат маршрут, в полет не выпускали. Зимой на «кукурузнике», где печек практически не было, они промерзали до костей, и какая у них была трудная работа, знали лучше всех только жены.
На Ан‑2 командир садился трижды на вынужденную. Как-то в районе Маака между Жиганском и Оленьком отказал двигатель. «А у нас пять бочек бензина «девяносто пятого», который везли для вертолета Ми‑4 в район Оленька. Командую второму пилоту, чтобы он сбросил бочки — высота была большая, а он маленький совсем ростом, чуть их больше. Подумал, вдруг выпадет вместе с бочкой — вернул его».
На выключенном двигателе командир спланировал и сел на галечную косу горной речки. Галька под левым колесом провалилась, самолет развернуло, и он ткнулся в вымоину. Могло быть что угодно: ведь тонна бензина в машине. Экипаж забрал вертолет, а когда на следующий день прибыли на место с техниками, они ему говорят, мол, ты зачем, Василич, здесь сел, ямы с тайменями дальше. Шутки-шутками, а командир отряда всерьез решил, что Ковальчук присел порыбачить, и объявил ему выговор. Министерство гражданской авиации, сочтя его действия грамотными, вынесло благодарность.
Отказывал двигатель у Ан‑2 и в тундре неподалеку от Таймылыра. Был ноябрь, и двенадцать часов ожидания, когда их найдут. показались непростыми.
Третий случай ему тоже на всю жизнь запомнился. В поселке Юрюнг-Хая посадил пассажиров в самолет и пошел на взлет, а навстречу откуда ни возьмись трактор тащит бревна гладить площадку.
— Ну вот вылазит он из-за бугра со связкой, а я тут на взлет иду. Когда я его увидел, уже ничего нельзя было сделать. Влево или вправо уйти не вышло бы — могли задеть плоскостью полосу. Скорость была приличная, в конце полосы анабарский обрыв. Я самолет резко подорвал, дернул вверх и завис на предкрылках, вижу, тракторист аж упал в кабине. Я ушел на взлет с обрыва. Только задний «лыжонок» оторвался.
Вспоминая об этих случаях, Виталий Васильевич сказал, что есть бог на свете.
Какой самолет лучше?
В 1974 году Ковальчука направляют на переучивание в Кировоград на ЯК‑40. Эти самолеты базировались в Якутском объединенном авиаотряде. Летая на них десять лет, он девять из них был командиром воздушного судна. Перегонял новые машины из Саратова, в Минеральные Воды и Минск гонял уже не новые.
Столько лет прошло, а Виталий Васильевич считает ЯК‑40 самым лучшим самолетом. «Пилотировать на нем одно удовольствие, не машина, а ласточка, — говорит летчик. — Одна проблема — топлива ест много. Но если поменять двигатель на более экономичный, самолет можно было бы долго эксплуатировать».
В начале 80‑годов Ковальчук прошел переучивание на Ту‑154 в Ульяновской ВШЛП. Из 33 лет, что он провел на летной работе, 15 был командиром «тушки». Первый самолет пригнал в Якутск вместе с руководителем авиапредприятия Дмитрием Шамаевым Виталий Ковальчук. Говорить, кому могли доверить самый мощный по тем временам корабль, не нужно: и так понятно. За все годы работы на нем отказ двигателя случился один раз — на взлете. Ковальчук успел остановить машину. Специалисты заменили двигатель.
Слушая Виталия Васильевича, я понимала, что работать на тяжелых машинах было нелегко. Взлет-посадка требовали большого напряжения и колоссальных физических сил. Ему было пятьдесят четыре года, когда однажды проверяющий пилот-инструктор, старше его года на четыре, решил сам посадить самолет. В какую-то минуту Ковальчук почувствовал, что тот не может справиться с управлением, и взял его на себя. Проверяющий поблагодарил по-мужски товарища, взглянул ему в глаза, и они без слов поняли друг друга.
Он мог остаться, но ушел
В 2000‑м, когда Ковальчук почувствовал, что мог ошибиться, сажая самолет, он неожиданно для всех решил уйти с летной работы. Рисковать жизнью людей он не хотел даже в мыслях. За плечами было 18 тысяч часов налета и безупречного профессионального авторитета, куча грамот, благодарностей. Предложение стать ведущим инженером второго отдела ОАО «Аэропорт Якутск» летчик принял сразу. Без авиации своей жизни не представлял, а такие кадры, как он, ценятся не только в небе, но и на земле.
По стопам отца пошли дети и внук. Дочь работает стюардессой, сын — в Управлении воздушного транспорта, невестка возглавляет службу бортпроводников в компании «Полярные авиалинии», а внук Янис учится на летчика в Ульяновске. Жена до выхода на пенсию работала на старте.
«Боинг» не его специфика
О чем Ковальчук нисколечко не жалеет, так это о том, что на «Боинге» ему не пришлось летать. «Машина хоть и хорошая, умная, но не моя, — говорит летчик. — Управляет ею компьютер. Профессионализма, знаний требует, но оператором быть на ней не хотел бы. Специфика другая».
Уйдя с летной работы, Кавальчук всего один раз съездил с женой отдохнуть по путевке, которую дал профсоюз авиакомпании «Якутия». Это был единственный полет в качестве пассажира. На «Боинг» он так и не ступил. Говорит, что налетался за свою жизнь сполна и теперь земные радости — рыбалка, на которую он ходил с отцом с шести лет, живя на Амуре, ему больше по душе.
В Жиганске путина была побогаче: омуль, осетр в сентябре заходил. На Лене возле Якутска за сезон ловит на спиннинг полсотни щук. С недавних времен в его компании появился еще один заядлый рыбак — жена. Когда он рассказывает, с каким азартом она ловит рыбу, хочется самой закинуть удочку и почувствовать удачу, которой Ковальчук умеет радоваться.
Утверждать не могу, но мне кажется, что такие, как он, с небом не расстаются. Если не в жизни, то в душе он всегда останется летчиком, а они, как известно, в запас не уходят.