— Чем ты занимаешься сейчас? — спрашиваю я его, имея в виду как раз работу.
— Я сейчас выпускаю журнал Jewel@Travel — о ювелирном искусстве и путешествиях. Владельцем его является дочь, главным редактором — бывшая жена, я — заместитель главного редактора — семейное предприятие. Пишу обзоры о технологическом оборудовании для ювелирной промышленности, потому что когда-то я интенсивно торговал этим оборудованием.
— Стихи на заказ не пишешь?
— Я никогда не пишу на заказ, не умею этого делать. Понимаешь, есть ремесло и есть хобби. Человек, который знает, что такое амфибрахий, может складывать фразы. Стихи — это не мое ремесло, а мое хобби. Я ведь не считаю себя поэтом, скорее графоманом. Все слова уже давно написаны, одной «Песни песней» хватает на всю поэзию. Гомера вполне достаточно. Все остальное уже ерунда. От Платона до наших дней умных людей больше не стало. Прогресс, безусловно, существует, но человек лучше не становится. Возможно, он стал более гуманным. Как в старину, сейчас на мечах не рубятся, сбросили бомбу и все… Я называю работой только то, что мне не особенно нравится, но нужно делать. Надо же всех содержать: жен, детей, собак, рыбок…
— У тебя вышло две книжки — «История Василия» в 1998 году и «Ausweis» в 2001-м…
— Можно было бы и четыре выпустить, просто это делаю не я сам. Есть некоторое количество почитателей, которые находят деньги на выпуск этих книжек, моя задача — заполнить их.
— Расскажи историю появления своего псевдонима.
— Это очень простая история. В 1980 году в Москве, когда была Олимпиада, в МГУ поступало мало приезжих, в основном москвичи и из соседних областей. И я был единственный азиат. А тогда была в моде песня «Чингисхан», меня так и прозвали Чин. Настолько прилипло, что даже теперь не все знают, как меня зовут на самом деле.
— Как ты вообще начал печататься?
— В конце 90‑х я писал диссертацию, подступал кризис, денег в доме не было вообще. Десятилетняя дочка говорит: «Давай отнесем твои стихи в журнал, они же хорошие!» Я начал отнекиваться, мол, никого не знаю. А потом вдруг вспомнил, что знаю. Еще в 1986 году познакомился с Иртеньевым, Ждановым — у меня был свой небольшой поэтический круг. Иртеньев тогда работал в журнале «Иронический магазин Жванецкого», принес я ему стихи, а через день он звонит и говорит, что напечатает их. Гонорар мой составил 50 рублей, дочка была потрясена — два мороженого и проезд. Но зато Иртеньев посоветовал сходить в «Знамя», где печатали молодых поэтов. Пришел я туда к завотделом поэзии Ермолаевой, а в ее кабинете стопка стихов от пола до потолка. Она мои сунула куда-то в середину и велела позвонить через две недели — стандартный ответ любого редактора. В общем, пока мы ехали домой в Подмосковье, она позвонила сама. Тогда вышла подборка, стихотворений пятьдесят. После чего меня стали печатать другие, приняли в Союз писателей, потом вышла первая книжка. Но стихами я не зарабатываю, хотя в душе занимаюсь только этим.
— А что за проект «Волосатые ногти», в котором ты участвуешь?
— После того как мои стихи опубликовали в «Знамени», некий панк из города Ишима Михаил Зуйков начал бомбить редакцию письмами, требуя мой адрес. Адрес ему дали, и он прислал кассету, на которой были песни на мои стихи. Он профессиональный музыкант, работает на радио, имеет множество проектов, на его музыку в Ишиме написан гимн. При этом рокер и панк.
— Вы стали друзьями? Ты вообще понял их творчество?
— Да не скажу, что понял. Город Ишим далеко, сколько пытались увидеться, так ни разу и не получилось. Но на мои стихи у него написано около 150 песен.
— У тебя в стихах нередко встречается мат. Ты считаешь себя литературным хулиганом?
— Нет. На самом деле все это интеллигентские штучки.
— Как ты думаешь, должен поэт обладать какими-то глубокими знаниями?
— Как говорил Пушкин, поэзия должна быть глуповата. Наверное, он прав. Ведь многие нормальные поэты даже не осознают того, что пишут. Рукой поэта водит рука бога.
— А тебе снятся стихи?
— Я их во сне только и пишу, и никогда не правлю.
жизнь моя вполне бесцельна
жизнь моя вполне бесцельна
нелогична но типична
и на скорости предельной
катит к финишу привычно
кто я есть
да кем бы ни был
жребий брошен случай выпал
иногда болтаю с небом
с перепою
с недосыпа
по бокам дома и реки
снег зимою море летом
я родился в прошлом веке
а умру теперь уж в этом
лучше бы без всяких-яких
хлоп
упал и не отжался
дети женщины собаки
извините
облажался
***
какое-то время мы даже не знали друг друга
какое-то время мы даже не знали
друг друга
любили других и от них заводили детей
но легкие тени за абрисом дальнего круга
уже заплетались в тенета любовных сетей
как долго увы ну как же мучительно долго
мы шли к этой встрече под взглядом
невидимых глаз
в Каспийское море впадает
как водится Волга
и этот закон оказался записан для нас
кто верит в судьбу тот конечно же верит
в удачу
кто ждет откровенья к тому откровенье
придет
и я понимаю у нас не могло быть иначе
всё в мире проходит но это уже не пройдет
***
глаза тревожной ночи
глаза тревожной ночи
дождем ослеплены
и водосток грохочет
у северной стены
блистательные речи
электропроводов
опровергают свечи
в пространстве городов
но в эту непогоду
прозрачный огонёк
вдруг подарил свободу
для шаркающих ног
и в длинном коридоре
трепещущая тень
накрыла темной шторой
уже забытый день
в углу вчерашний Будда
стремительно лежит
на кухне спит посуда
и шепчутся ножи
пусть мал огонь да жарок
потея от труда
следит свечной огарок
как в стекла бьет вода
***
про зрение
расстался с некой суммою
купив себе очки
теперь гляжу и думаю
друзья-то старички
а был бы я хотя бы из
прижимистых мужчин
не видел бы сквозь толщу линз
предательских морщин
не фурии-ровесницы
с цигаркою в зубах
а гурии-прелестницы
порхали бы в глазах
до этих пор мне нравился
наш городской пейзаж
от слепоты избавился
и содрогнулся аж
как УЖАСНЫ в самом деле
истуканы Церетели
ясно на каких божков
ночью молится Лужков
***
свой круг
пытался различать добро и зло
но выходило несколько натужно
мне в некотором смысле повезло
тут выбирать особенно не нужно
злодеи деятельны и склонны рисковать
и им по статусу предписана харизма
пришел увидел
бабу на кровать
и пусть пищит как жертва сталинизма
а хочешь в обывательский уют
иди служить
и ешь противный йогурт
и если в одночасье не попрут
то в личных целях искренне помогут
я дерево где надо посадил
хибарку неказистую построил
в свой срок
что предназначено родил
потом куда положено пристроил
но как же о злодействе я мечтал
как грезил лаврами простого Герострата
но им я к сожалению не стал
мешала невысокая зарплата
смерть с запахом чесночной колбасы
в стандартной деревянной упаковке
положит наши мысли на весы
во время предсудебной подготовки
надеюсь попаду в прекрасный круг
к бесбашенным мерзавцам и садистам
скажу Нерону
«древнеримский друг
я восхищаюсь Вами как артистом»
***
над головой пустое небо
над головой пустое небо
суровой родины моей
здесь мало зрелищ мало хлеба
и мало мыслящих людей
зато от моря и до моря
и за полжизни не дойдешь
утонешь в сумрачном просторе
а не утонешь так запьешь
вот эти жуткие пространства
лесов болот озер полей
народ толкают в бездну пьянства
и тянут к праздной болтовне
***
что предпочесть блондинку или квас
что предпочесть блондинку или квас
и что нести невзгоды или червы
идти в театр или ехать на Кавказ
проблема выбора расшатывает нервы
у фаталистов есть природный шарм
их не тревожат муки рефлексии
от нищеты от тюрем и казарм
который век не зарекаются в России
***
осенние мухи летают сердито
осенние мухи летают сердито
без прежней сноровки и куража
и зябнет стареющая Афродита
Амур не стреляет так пальцы дрожат
гриппозная осень холодной рукою
за горло хватает короткие дни
все дольше и гуще туман над рекою
ленивей и глуше рокочет родник
все меньше желаний депрессия ближе
а климат стремится всю душу сломать
спуститься бы к югу по карте пониже
но всюду джихад вот ети его мать
***
остывшие слова в подземных переходах
остывшие слова в подземных переходах
как трупики лежат затоптаны в пыли
а были как огонь как крик при трудных родах
и звали в небеса и за собой вели
но время их прошло и поменялась мода
их взор тускнел-тускнел и опускался вниз
и вот они лежат в подземных переходах
и скомканы черты их равнодушных лиц
***
кредо‑24
время мало понимает
в местных солнечных часах
и с восторгом исчезает
в грязно-серых небесах
настоящее прекрасно
и наверное смешно
помнить то
каким неясным
было будущим оно
может завтра мы не встретим
случай часто выше нас
наслаждайтесь мигом этим
здесь
сегодня
и сейчас