Грустная история 

Жил-был мальчик Витя. Родился он с тяжелым заболеванием, в народе называемом «кишечная непроходимость», перенес много операций, но восстановить здоровье медицина не смогла. По сей день он вынужден носить специальный мешочек — калоприемник. Учился на дому. Два года назад его мама скоропостижно скончалась. Он остался жить один в их двушке-капэдэшке.
Когда еще мама была жива, ее брат, отбывавший наказание в местах не столь отдаленных, вернее его супруга добилась того, что Виталий и его мама отказались от доли в квартиры, в которой жили. Очевидно, предусмотрительные родственники тогда ее и приватизировали.
Дело в том, что эту квартиру выдали родителям Витиной мамы, соответственно и ее брата, Витиного дяди. Но поскольку он долгое время проживал в другом месте, Витя о нем почти ничего не знал. Так и вырос он в центре города. Сейчас ему 22 года. Но на вид больше пятнадцати лет ему не дать.
— Когда я был маленьким, мы жили в пригороде, потом наш старый дом стал дачей. Но дядя ее продал, — говорит Виталий.
После освобождения Витин дядя практически поселился у юноши. Незадолго до этого Витя попрощался с доброй квартиранткой, которую помогли найти через службу социальной помощи инвалидам. Она жила с ним и взамен оплачивала коммунальные услуги, поддерживала чистоту, готовила. Но, Витя чувствовал, что она дяде не понравится, и он попрощался с доброй женщиной. Оказался прав. Сколько раз, разбуженный ночью дядей и посланный за пивом в магазин, он негодовал про себя на своего «покровителя»! Через месяц с небольшим дядя предъявил ему серьезные претензии, обвинив в краже денег. Витя, у которого родственник отбирал его пенсию, никогда не посмел бы позариться даже на отобранное свое.
— Он сказал: если я деньги не верну, он оторвет мне голову. Я испугался, я чувствовал, что он меня выживает. У меня хорошая интуиция, я убежал из дома, — говорил Витя.
После скитаний по друзьям, подъездам отец его друга устроил его к добрым людям, где Виталий живет уже больше месяца.
— Дядя обещал купить мне жилье, — говорил он на минувшей неделе.  На этой же оказалось, что дядя нашел ему обещанное, но не однокомнатную квартиру в центре, что было бы более справедливо, а комнату в Жатае…

За что я так о социальной службе?

На другой день после публикации мне позвонили по поводу этой статьи.
— Ну, зачем же вы написали, что виновата социальная служба? Вы к нам не приходили, вы с нами не общались… — вежливо, добродушно, но явно порицая мои действия, слегка пожурила начальница управления социальной защиты г. Якутска Александра Куличкина.
Надеюсь, что она меня поймет. Острые материалы пишутся не по собственной прихоти журналиста. В моем случае с учетом остроты сложившейся ситуации. Действовать надо незамедлительно, поскольку мальчик живет просто у добрых людей. Он не в государственном социальном приюте, центре. Фактически он находится между небом и землей. Защищен ли Виталий, инвалид 
I группы с детства, социально?..
Я указала контакты Виталия, но он говорит, что ему никто не звонил. В управлении его делу уже посвящена отдельная папка.
— Мы сделали запросы в различные инстанции, включая органы опеки и попечительства, — говорит Александра Гаврильевна. — Выяснили, что на учете в Комплексном центре социального обслуживания населения города Якутска он находится с 11 марта 2011 года, принят на учет по заявке соседки.
Оказалось, что после смерти матери мальчику как могла помогала его классная руководительница из коррекционной школы № 4, опекала специалист Строительного округа Надежда Андреева. Именно в управе впервые обсуждали, как помочь Виталию. 14 ноября сего года комиссия из социальных учреждений вместе со специалистами управы сделала акт обследования на дому.

А он... наркотики продает!

Судя по составленному акту, дядя действительно не желает добра своему племяннику. Он разговаривал с членами комиссии на повышенных тонах, показал справку, что он единоличный собственник этой квартиры, а прописанный там Виталий, просто его племянник. Дядя сообщил комиссии, что Виталий собирает молодежь в доме, пьянствует и… распространяет наркотики! Социальная работница данный факт отрицала. Он без обиняков сказал, что собирается делать ремонт в квартире перед ее продажей, а племяннику купить однокомнатную квартиру, где Виталий будет жить самостоятельно.
Виталий в тот момент был очень сильно запуган. От него узнали, а позже подтвердили информацию, что дядя, родной брат матери Виталия, был осужден, пребывал в местах лишения свободы с 1994‑го по 2012 год. Социальные работники боялись его и отказывались приходить к Виталию в его присутствии.
Прежде чем перейти к описанию того, что «заботливый» дядя нашел Виталию жилье, завершу диалог с Александрой Гаврильевной.
— У сотрудников Комплексного центра социального обслуживания населения есть право подавать в суд в защиту опекаемых ими людей. На собрании в управе они приняли решение помочь Виталию отстоять его права, признать регистрацию квартиры на имя дяди недействительной… Мы сделали запрос по делу Виталия и у них, как будут ответы, сразу вам сообщим.
До дяди Виталия дозвониться, увы, не удалось. Вернее он не берет трубку.

Комната в Жатае

Виталий, на мой взгляд, не способен без посторонней помощи разобраться в этой ситуации. Сегодня он хочет одного — иметь свой угол, крышу над головой.
— Хочу встретить Новый год в своем жилье, — говорит он. — Не могу же я тут вечно находиться!
В самом начале нашего разговора он сообщил, что с дядей они помирились, что дядя его не бил, что они встретились и поговорили.
— Он нашел мне комнату в Жатае, говорит, что там рядом мои родственники, а жатайский дядя — чтобы я жил возле поликлиники, где лечусь, что мне нужна отдельная квартира. Я запутался…
Он просил не звонить его дяде ни в коем случае, а через пять минут сказал, что звонить можно, но не упоминая его имени. Тут же говорит, что откажется от комнаты, по голосу я чувствую, что он так только хорохорится, а стоит ему увидеть объект своего страха, сопротивления, наверное, не будет. Он подпишет все, что тот захочет.
И тут вспоминаю, как неделю назад он объяснял, почему они с мамой отказались от своей же квартиры в пользу дяди:
— Они были как волки, а мама — как заяц…
24 декабря Виталий поедет смотреть эту жатайскую комнату.
— А как ты будешь ездить в переполненном автобусе в город? — спрашиваю и думаю про его мешочки, давку…
— Не знаю… На 109‑м… Нет, я откажусь. Но куда мне идти, где жить, почему так долго? — слышу, что он почти плачет.
И что мне ему ответить? Сказать, что мы ждем ответы на запросы? «У всех свои проблемы», — часто слышу от своих коллег, знакомых. Да, у всех свои проблемы, но чьи-то проблемы проблемнее.
Единственное, что пока обнадеживает, — слова юриста, вызвавшегося помогать Вите бесплатно:
— Я не смогла выехать на осмотр комнаты, свободного времени очень мало. Но на оформлении обязательно буду присутствовать. На собрании решили отправить информационное письмо в прокуратуру, другие органы, но никто меня не извещает, на какой стадии находится то, что мы решили тогда.
— А если комната жуткая, она далеко, он там жить не сможет.
— Вот отчасти поэтому я и не поехала. Знаю, что все равно будем отказываться от оформления…
Мы договорились встретиться на этой неделе и поговорить обстоятельней.
Пока на этом все. Будем следить за ситуацией.