Наверное, следует оговориться: данный репортаж будет иметь продолжение, поскольку в ситуации надо разобраться, во что бы то ни стало. На кону судьба человека, молодого парня. Он инвалид с детства, два года как сирота. Хотя ему 22 года, на вид никак не дать больше пятнадцати. Болезнь у Виталия тяжелая — окклюзия кишечной трубки, иначе говоря, кишечная непроходимость. Всю жизнь Виталий вынужден носить калоприемник.

Я не собираюсь далее расписывать все тяготы его жизни, в поисках сочувствия у читателя. Несмотря на все свои беды, парень после смерти матери, единственного на свете человека, кому он был небезразличен, не пропал, не спился, не погиб. Возможно, мы никогда бы не узнали об его существовании, он также тихо жил бы в своей квартире, довольствуясь пенсией и самым необходимым. Если бы однажды в его жизни не возник, прибывший «из мест не столь отдаленных», его родной дядя с супругой и документами на единственное жилье Виталика…
«Волки»
Виталий инвалид 1 группы. Работать не может, школу закончил на дому. Проводились ли какие-либо исследования его психического развития, мы пока не знаем.
После смерти матери первое время жил один. Спросить о переживаниях не повернулся язык. Зачем сыпать соль на раны…
— Родился я в Мархе, а в двухкомнатную квартиру мы переехали после смерти бабушки с дедушкой, когда мне было лет восемь, — рассказывает Виталий. — Это им дали ордер. У дедушки с бабушкой было двое детей: мама и мой дядя. Я его маленьким никогда не видел, он уже тогда сидел в тюрьме.
По словам юриста, вызвавшегося помочь Виталию, квартира была муниципальной. А за несколько лет до смерти матери Виталия, невестка, жена упомянутого дяди, добилась того, чтобы женщина с сыном отказались от данной квартиры. Это помнит и Виталий:
— Она приехала, потом повезла нас с мамой к какому-то адвокату (видимо, в нотариальную контору — Авт.), там маму отговорили подписывать бумаги, а невестка повезла нас к другому адвокату, где мы какие-то бумаги подписали. Потом сказали, что у нас нет никаких прав на нашу квартиру. Но мы там жили, потому что нашу дачу (дом в Мархе. — авт.) дядя продал. Сдавали комнату, чтобы платить квартплату, за свет. Мама иногда работала. А в основном, жили на мою пенсию.
— Виталик, а почему мама подписала документы об отказе от квартиры?
— Вы знаете… Как бы объяснить? Они (невестка, ее адвокат. — авт.) были, как… волки, а мама, как заяц. Они пугали ее с этой и с другой стороны, как бы… загнали в угол! Она уже больше не могла им сопротивляться.
— А невестка приходила к вам когда-нибудь просто так? В гости, с подарками?
— Что вы?! Какие подарки? Приходила только ругать маму.
Бескорыстного юриста для защиты Виталиных прав нашел отец его друга Александр, принявший посильное участие в Виталиной судьбе. По мнению юриста, отказ от своей доли собственности, подписанный в нотариальной конторе П., составлен с грубейшими нарушениями закона.
— Виталий является недееспособным, что требуется установить в судебном порядке. В данный момент нужно, чтобы в его судьбе приняли активнейшее участие органы социальной защиты, опеки и попечительства. Чтобы защищать его права, мне нужны документы, подтверждающие полномочия.
«Зайчик»
Люди, у которых сейчас находится Виталий, нашли ему ласковое прозвище — Зайчик. Маленький, тихий, беззащитный… Верно, все-таки, подметили. Невольно вспоминаю детский стишок: «Зайку бросила хозяйка, без жилья остался зайка»…
— Я родился почти мертвым, — рассказывает Виталий. — Мне сразу сделали операцию, потом другую. Мама говорила, что когда меня ей выдали, я был похож на тряпичную куклу. Она меня выходила…
— Как ты жил без нее?
— Плохо… И сейчас часто грущу по ней, вспоминаю. Я не осуждаю ее за то, что она пила. Она была очень несчастна, сильно переживала из-за родителей, из-за меня… В детстве я любил читать, рисовать, а после того, как еще раз заболел, и мне снова сделали операцию, мне уже это стало неинтересно… После того, как мама умерла, я жил один. Потом меня нашла соцзащита. Они нашли мне квартирантку Маргариту, которой я сдал комнату. Денег с нее за проживание не брал, мы договорились, что она будет оплачивать квартплату и свет. А еда у нас была общая. К ней иногда приезжали ее дети из района, сын и дочь. Я не возражал. Женщина она была хорошая, мне они не мешали.
— Почему ты с ней расстался?
— В один прекрасный день мне сказали, что мой дядя освободился. Я тогда сразу Маргариту предупредил, что дядя будет против ее пребывания в квартире. Она ушла, больше я ее не видел и не слышал. А потом пришли дядя с женой. Я его никогда не видел и, может быть, даже не впустил, если бы не увидел невестку. Он стал жить то у меня, то у себя дома. Короче, когда выпивал, жил у меня. Гонял меня в магазин и днем, и ночью, за выпивкой, отбирал пенсию. Я терпел месяца два. То есть, он меня терпел, а однажды словно обезумел. Обвинил, что я украл у него деньги и велел вернуть. Сказал: «Если не вернешь — голову оторву». А я испугался, взял паспорт и убежал из дома. Я интуитивно чувствовал, что он меня выживает, хотя он так никогда не говорил. Месяц скитался. Ночевал то у друзей, то в подъездах. Потом отец моего друга через соцзащиту устроил в ночлежку, а оттуда я попал сюда. Здесь уже месяц, живу нормально, но хочу иметь свой угол.
— Домой не хочешь вернуться?
— Наверное, нет. Дядя сказал, что квартира — его. У меня нет на нее никаких прав. Я ведь никому не нужен… Недавно звонил, звал поехать смотреть мне квартиру. А я боюсь. Боюсь, что будет снова ругаться или еще хуже — обманет меня, купит какую-нибудь развалюху. Я не могу жить в чэбэшке… Мне нужны ванна, туалет…
— Ты бы смог жить один? Каким видишь свое будущее?
— Я же уже жил один. Пенсии мне хватает. Если социальная защита будет помогать и дальше, то смогу. Хочу работать, а с моей группой инвалидности никуда не берут. Если бы выучился, может, водителем бы стал… Конечно, мечтать жениться в моем положении нереально. Кто меня такого возьмет?.. Жил бы, как-нибудь. У меня есть друзья… С дядей жить не хочу, да и ему я вряд ли нужен…
Где же соцзащита?
Такая судьба у нашего Зайчика. Все, с кем мне удалось поговорить о Виталике, задавали один и тот же вопрос: «Где же органы социальной защиты? Почему не защищают, не опекают бедолагу, в одиночку ему не отстоять свои права!»
Говорят так и люди, у которых Виталий нашел временный приют.
— Он носит колостомы, которые мы вынуждены ему покупать. А что делать? Мы думали, что органы социальной защиты его заберут, как-то решат его судьбу, но уже месяц от них ни слуху, ни духу! Это же их забота, за что они зарплату получают?!
Эх! Если нашлись, думаю, ушлые нотариусы, найдутся и ушлые адвокаты, и такие же судьи, которые ради энной суммы лишат мальчика всего, что имеет…
К сожалению, квартирный вопрос уже окончательно испортил якутян, потому инвалид с жильем — буквально приманка для желающих без особых проблем решить свой жилищный вопрос.
Если уж на то пошло, поведал мне Виталий и о девушке, которая ему нравилась. «Но она была… какая-то сумасшедшая», — говорит он. Познакомила ее с Виталием Маргарита. Правда, она первой и разочаровалась в новой жительнице их квартиры.
— Она меня просто бесила. Позвонит и просит денег положить ей на телефон, чтобы потом звонить всяким торгашам, да таксистам. Зачем мне такая девушка? Если бы она была моей девушкой, я бы ее просто выгнал! — возмущается Виталий.
В результате они с Маргаритой вынуждены были так и поступить…
А мы будем следить за развитием событий, а также намерены поговорить с дядей и работниками соцзащиты.