Каким он был, о чем писал, что принимал душой и сердцем, с чем не соглашался, почему возражал, когда на свет вытаскивали все подряд и били по самому дорогому, что у человека есть — семье и детям, рассказывает в книге «Запомните меня таким» любимая жена Людмила Иннокентьевна Петрова. И хотя она вышла в 2010 году, его статьи, необычайно интересные, светлые, никогда не устаревающие, воспоминания друзей и коллег- журналистов переносят нас во время, когда мы жили не только чувствами, но и верой. В себя, страну, святые нормы и правила, а главное — в будущее — не только свое, но и детей. Сегодня вера ослабла.
Первая глава книги — «Мой город» и другие, рассказывающие об истории Якутска, его зданиях, улицах и площадях, об известных людях доносит до нас простую истину, как сильные духом люди могут любить Родину, семью, друзей и не хлебную профессию. Он был верен ей до последнего дня. Даже, когда, не выходя из дома, будучи уже практически слепым, как рассказывает Людмила Иннокентьевна, писал в каждом номере «Ил Тумэна» самые читаемые материалы — умные, тонкие, подчас критичные.
Александр Петров работал в средствах массовой информации более 30 лет и помог состояться в журналистике многим начинающим людям. Но больше всего он служил в «Молодежке», которую любил, как он сам говорил коллегам, за особенную атмосферу, некоторую оппозиционность, смелость, новаторство и личности, которые здесь работали.
Я пришла в газету в начале 80‑х годов, когда Александр Васильевич в ней уже не работал. Но петровский дух, его незримое присутствие и много разных «баек», как он проводил летучки, учил писать, воспитывал недисциплинированных, поддерживал свободомыслящих журналистов, передавались, как по наследству, с обрастающими подробностями провинциальным новичкам. Они взрослели, мужали и пересказывали молодой поросли все, что знали сами и слышали о нем от других. Журналистская братия любила прирожденного газетчика и уважаемого редактора «Молодежки». И он отвечал большинству тем же, рассказывая без прикрас, как выбрал профессию, куда хотел поступать, где учился, у кого набирался опыта, куда ездил, что видел.
Александр Васильевич рассказывал моей коллеге Лии Сахаутдиновой, что с пристрастием читал Юрия Карпова, Петра Гуляева, Олега Емельянова, Владимира Таюрского, которых хорошо знал, а со многими работал вместе, радовался их успехам. С особым трепетом он говорил всегда о художнике «Молодежки» Борисе Васильеве, которого все любили за его чуткую, тонкую, ранимую душу, божий дар рисовать шаржи и иллюстрации к журналистским байкам.
Пишу об этом и ловлю себя на мысли, что тоже бесконечно рада нашему знакомству и сотрудничеству с Александром Васильевичем. Когда по велению судьбы мужа отправили работать в Нюрбу, он как-то позвонил мне в редакцию и дал задание к памятной дате написать очерк об известном в Нюрбе человеке. Я выполнила его поручение и вскоре получила немногословную записку: «Молодец, не разучилась». Эта похвала мне запомнилась на всю жизнь.
Окунувшись в принесенную Людмилой Иннокентьевной книгу о любящем муже, прекрасном, душевном человеке, мне хочется читать и перечитывать ее снова. Сколько о нем здесь рассказано интересного, увлекательного. Чтобы понять, какой он был, процитирую Георгия Кана, член Союза журналистов РФ, давно живущего в Москве:
— Я порою недоумевал, почему в присутствии Петрова все рассказывалось и вспоминалось так ярко и так объемно. Потом понял. Потому, что он слушал. Как никто другой в нашей редакции. Где мы, переполненные карликовыми амбициями, вещали на разные голоса, рассказывая, по сути в основном о себе.
Петров был старше на десять лет. Все называли его Саша. Когда я пришел в редакцию, он работал ответственным секретарем, потом замом, а затем редактором. Но всегда почему-то оставался Сашей. И это при том, что Александр Васильевич Петров мог требовать, язвить, орать. Покорялись, делали, как просил, но не обижались. А потом, когда что-то в жизни случалось, опять шли к нему. И рассказывали. А он слушал… Порой что-то говорил, вставлял реплики. Но всегда слушал.
Ему всегда были интересны люди. Редкое качество. Многим люди интересны корысти ради, а Петрову они были интересны просто как миры.