— Недавно состоялось заседание президиума Госсовета с Владимиром Путиным, где обсуждены ключевые вопросы социально-экономического развития Забайкалья и Дальнего Востока. Президент особо подчеркнул стратегическое значение восточных территорий.
— До сих пор мы успокаивали себя тем, что за всю свою историю Китай никогда не вел захватническую политику по отношению к другим государствам и эта тенденция сохранится еще на долгие годы. Но есть мнение, что так было в тот период, когда численность населения Китая была сопоставима с численностью, например, СССР, а современный Китай уже не сможет уместиться на своей территории, в связи с чем меняются и его приоритеты.
Мы даже в начале 90‑х годов не могли представить, что Китай, покупающий у нас ватники, кипятильники, солдатские шинели, алюминиевые миски, за какие-то 20 лет сделает такой экономический рывок. Закономерно, что речь идет уже не о японском, а китайском феномене.
Поэтому мы должны рассуждать, имея в виду будущую модель развития нашего действительно мощного соседа, у которого могут возникнуть определенные стремления, о которых мы пока не смеем думать. И вообще вектор развития мировой экономики сместился на Восток: в страны АТР, БРИКС. Поэтому опасения по поводу рождающихся серьезных рисков и в то же время в связи с этим оценка появившихся возможностей, на мой взгляд, абсолютно объективны. России просто нельзя упустить время.
С другой стороны, скажем так, усилившийся интерес государства к Дальнему Востоку, возник не просто так, а еще и в связи с тем, что долгое время считалось, что рынок — это величайшая находка или гениальный путь, который нашло человечество. Решили, что он все распределит, расставит на свои места. К глубокому разочарованию, этого не произошло, кроме того, что отодвинуло в тень не одну ценную идею и концепцию.
— Путин конкретно поставил задачу о разработке новой программы развития Дальнего Востока в срок до конца первого квартала, это реально?
— Сегодня, в период глобальной неустойчивости мировой экономики, вопрос участия государства в развитии территорий стоит особенно остро. Поэтому и Вячеслав Анатольевич Штыров, и Виктор Иванович Ишаев правы, настаивая на том, чтобы программа развития Дальнего Востока была не просто принята, а утверждена в виде федерального закона.
— Почему именно закон?
— Программу можно и задвинуть, а исполнение закона обязательно, в противном случае это влечет за собой ответственность за его нарушение. Сами сравните, ныне действующая программа развития Дальнего Востока и Забайкалья, утвержденная в 1996 году, за шестнадцать лет профинансирована всего на сорок процентов, как и куда эти деньги направлены, не то чтобы неизвестно, даже не видно. К тому же, надо сказать, что ее финансирование началось только после прихода к власти Владимира Путина.
Посмотрите на программу АТЭС. Хоть и выполнена, но как? Сегодня страна должна была гордиться этими небывалыми стройками, вместо этого разгребается схема элементарного воровства. Видимо, настанет очередь и Сочи.
Появление закона стимулировало и бизнес, повысилась бы инвестиционная привлекательность региона. Это стало бы сигналом бизнесу, что у нас намерения серьезные, и, напротив, дисциплинировало бы компании. Мы же видим, что происходит сегодня. Руководители крупных компаний меняют свои планы в зависимости от обстоятельств. К примеру, приезжают к нам, обещают, что будут строить нефтеперерабатывающий завод или газохимический комбинат. Посещают соседний регион — озвучивают другой план.
Закон бы обязал строго придерживаться того, что заложено в программе, сроков исполнения. Отраслевики также будут обязаны реализовать то, что прописано в программе. Государство со своей стороны обязано будет профинансировать все проекты, поскольку средства уже заложены в бюджете отдельной статьей.
— Вообще-то о том, что будет программа, говорится лет семь, если не больше, почему такая пробуксовка?
— Меня удивляет, почему к разработке программ не привлекаются институты Российской Академии наук, у которых имеются фундаментальные основы знаний, необходимые для стратегического планирования. Они обладают и методологией, и инструментариями работы над глобальными проектами, как, например, Комплексное развитие Южной Якутии.
В середине 80‑х, еще при Советском Союзе, была разработана долговременная государственная программа комплексного развития производительных сил Дальневосточного экономического района до 2000 года. Эта масштабная научная разработка была подготовлена с участием Сибирского отделения Академии наук СССР, Госплана, различных региональных институтов, в том числе якутских. В нее были включены Южноякутский угольный комплекс, строительство железной дороги, алмазодобывающая промышленность, освоение крупных месторождений нефти и газа. Сегодня по прошествии времени понимаешь, что именно в тот период закладывались основы глубокого и детального понимания грядущих перспектив экономики Якутии и в целом Дальнего Востока. Она же легла в основу нашего стратегического плана — Схемы‑2020.
И прав Штыров, когда говорит, что в недрах правительства отсутствуют структуры, которые могут справиться с поставленной задачей, утеряны навыки стратегического планирования. Зачастую приглашаются новоиспеченные пролиберальнонастроенные научные учреждения, которые формулируют задачи в зависимости от конъюнктуры, субъективного мнения, в первую очередь направленного на извлечение быстрой выгоды. В результате оказываемся во власти односторонних взглядов. Почему бы параллельно с ними не выслушать мнение академических институтов?
Иными словами, должно быть определенное экспертное сообщество, которое обсуждало бы каждое предложение программы. Только тогда сможем избежать лоббирования интересов определенных сил. И Путин говорит, что мы против нещадной эксплуатации территорий, вывоза только недровых богатств. Мы за развитие. Наши земли в первую очередь должны быть привлекательны для нормальной, даже больше сказать, лучшей жизни, чтобы люди хотели к нам приехать жить и работать, растить детей и внуков.
— Для привлечения инвестиций, повышения интереса со стороны бизнеса предлагаются особые налоговые преференции, не ударят ли они по экономике регионов?
— Преференции, конечно, необходимы. С другой стороны, подход должен быть дифференцированным, не всем повально устанавливать нулевую ставку налога. Нельзя забывать, что мы живем за счет налогов, за счет них реализуем свои социальные программы. В первую очередь нулевую ставку нужно применять к компаниям, которые только приходят на территорию, причем там, где отсутствует инфраструктура и им придется ее создавать с нуля, строить дороги, электроснабжение и т. д.
По другим налогам, например, на добычу полезных ископаемых, на прибыль и т. д., нужно смотреть на эффективность компаний, соблюдение лицензионных соглашений, наличие социальных программ. Вот сколько лет прошло с тех пор, как к нам пришел «Полюс Золото»? У него в собственности крупнейшие месторождения золота — Нежданинское, Кючюс. А компания до сих пор ничего не сделала там. Спрашивается, зачем ему лицензии на разработку? Напротив, посмотрите на «Мечел». На Эльге уже добывается уголь, построена железная дорога. В планах строительство нового поселка.
— Кстати, Путин предлагает: при выдаче лицензий, обязательными условиями должны стать строительство перерабатывающих объектов, создание кластеров по добыче и переработке полезных ископаемых, но захотят ли компании?
— Переработка — наш самый больной вопрос. Возьмем огранку алмазов. Между прочим, куда легче вывезти просто сырые алмазы за границу — в Китай, Израиль и гранить там. Но мы хотим гранить у себя, чтобы получить добавочную стоимость, чтобы налоги оставались здесь. А ФАС считает по-другому: главное — мы должны обязательно с кем-то конкурировать. Я считаю, что ФАС, наоборот, должен выступать в защиту национальных интересов, для этого следить за тем, чтобы в первую очередь мы занимались огранкой, а потом только чужие. Так поступают во всех алмазодобывающих странах — в Африке, Канаде. В Африке преференции имеют только национальные компании, в которых работает черное население, больше никто. Надо конкурировать не на своей территории, а на чужой.
О переработке нефти и газа и говорить нечего. О попутном газе гелии, как говорится, газе будущего, речь идет с советских времен, а подвижек никаких. Нет технологий. Вопрос пытаемся решить только на уровне «сжечь» или «обратно закачать в трубу».
У нас даже нет технологии сжижения газа. Имей мы такую технологию, нам незачем было бы тянуть трубопроводы в каждое село с населением всего несколько сот человек. К удивлению многих, в России до сих пор была одна-единственная котельная в Ленинградской области, работающая на жидком газе. Сегодня строится вторая — в Хабаровском крае в г. Николаевск-на-Амуре.
При этом специалисты посчитали, что в нефтехимическом комплексе вслед за сырьевым переделом идут 4 перерабатывающих. Если тонна нефтегазового сырья стоит 105 долл. — это добывающий передел. Первый передел переработки добавляет в расчете на 1 тонну сырья 55 долл. новой стоимости, второй — 170, третий — 500, четвертый — 760. Это при полной внутренней переработке тонны сырья, когда все переделы связаны друг с другом вертикальной интеграцией. Но межотраслевой связи переделов теперь нет. Каждый из них находится в частной собственности. «Газпром», например, считает, что газохимия — это интересы других компаний, пусть они и занимаются, а задача «Газпрома» только добыча. Первоначально «АЛРОСА» тоже считала, что огранка не ее дело. Теперь занимается, просто поняли, что ограненный алмаз можно продать в несколько раз дороже.
Поэтому развитие перерабатывающей отрасли нам необходимо как воздух. На днях ожидается приезд главы «Газпрома» Андрея Миллера. Мы обязательно будем поднимать этот вопрос.
— На что нужно в первую очередь обратить внимание?
— Нужны новые подходы. В свое время, когда принимался закон об электроэнергетике, убеждали, что появление конкуренции на этом рынке повлияет на снижение тарифов, а вся старая команда Минэнерго была против. Пытались объяснить, что это преимущество страны — иметь единую энергетическую систему, что необходимо сохранить этот «кулак». Систему разрушили, теперь, как говорится, лапу сосем. Тарифная система, как говорит Ишаев, стала главным тормозом в экономике страны. Это не только в электроэнергетике, но и по газу. То же самое можно сказать о железных дорогах — стоимость перевозок повысилась в четыре раза, а скорость движения вагонов, как посчитали специалисты, упала до 6–9 километров в час. А это уже коллапс. Скоро по БАМу необходимо будет перевозить до 100 млн тонн груза, а его пропускная способность всего 16 млн тонн. Значит, составы будут стоять в очереди, как сейчас в пробках по шесть часов на Домодедовской дороге.
Во время встречи в МГУ с вице-премьером Шуваловым я спросил о законе, о Минвостокразвития, ответ был простой, что у нас все есть, больше ничего не требуется, ежегодно будем выделять по 100 млрд, кроме того, имеются банковские ресурсы. Мне кажется, только этого мало. Нужны конкретные цели и задачи. Я более чем склонен к предложению Штырова, что в основу программы надо взять Восточную газовую программу, дополнить ее. Взаимоувязать и синхронизировать все имеющиеся программы по Дальнему Востоку и принять закон о развитии Дальнего Востока. Мы свое видение озвучили во время расширенного заседания Совета Федерации 28 ноября в Москве, как раз в тот день, когда проходил Госсовет. Прописали в проекте постановления Совета Федерации, который совместно с правительством республики готовили специально для этого заседания. В целом можно сказать, что по всем параметрам получили поддержку. И дальше будем принимать самое активное участие в разработке программы, проектов законов.
— Кто будет реализовывать программу, имею в виду кадры?
— К сожалению, среди управленцев так называемой новой формации еще достаточно тех, кто никак не может избавиться от эйфории, в которую они впали от свалившегося на них богатства в результате приватизации. Это плоды той истории. Нужны другие кадры — государственники, патриоты с огромным чувством ответственности, с нравственной внутренней культурой. В госкорпорацию прежде всего надо привлекать людей по результатам их деятельности в той или иной сфере, по профессиональным качествам, опыту, знаниям.
После заседания Госсовета, поручений Путина и по своим ощущениям итогов работы в Совете Федерации, который курирует этот вопрос, есть надежда, что будет ускорение.