К государственному статусу другое отношение

— Айталина Валерьевна, в сознании как-то с детства психологически закладывается установка, что защищать нужно слабых, немощных, увечных. У нас все так плохо с предпринимателями, что без защиты они не выживут?
— Нет, тут речь идет не о слабости и немощности бизнесменов, а о необходимости защиты прав в условиях неотрегулированности правового поля, самой среды предпринимательской деятельности. У нас ведь процесс нормотворчества идет очень активно, причем в сторону увеличения регулирования и предъявляемых к бизнесу требований и стандартов. При этом мы сейчас на таком этапе, когда уровень администрирования вырос, но понятной стройной системы еще нет, в правовом поле много пробелов и потенциально конфликтных моментов. Многие вообще отмечают, что сейчас вести бизнес стало даже сложнее, чем это было в 90-х с их практически полным отсутствием какой-либо системы права. Поэтому и возник институт уполномоченных по защите прав предпринимателей, ведь в сложившейся ситуации без защиты со стороны государства бизнесу все сложнее выжить.
— Как-то странно получается, что государство создает институт для защиты предпринимателей от действий государственных же органов. Кроме того, вам не кажется, что уполномоченный отбирает хлеб у тех же предпринимателей? Почему, скажем, защитой бизнес-сообщества не заняться частным адвокатским или юридическим конторам?
— Уполномоченный не частный адвокат, и отношение его к предпринимателю совсем иное. Если адвокат или частный юрист, заключая соглашение с бизнесменом, заинтересован в рассмотрении дела в судебном порядке, то омбудсмен ставит своей целью досудебное урегулирование конфликта, в этом основное различие.
— В духе корпоративной солидарности с госструктурой?
— Нет, не в этом дело. Частный адвокат работает за деньги, не хочу обобщать, но за хороший гонорар можно найти адвоката, который хоть дьявола защищать будет. А мы госструктура, и если уж пошли в суд, повторюсь, это бывает нечасто, значит, действительно видим, что права предпринимателя нарушены, что закон на его стороне.
— Суд – единственный пример, когда госстатус оказывается эффективнее?
— Суд скорее исключение, и мы вмешиваемся, только когда есть реальное нарушение прав предпринимателя, при этом в основном стараемся решать проблемы на досудебном этапе. Очень много консультативной, разъяснительной работы проводим. Часто приходится решать проблемы, возникающие как раз в области правовой коллизии, неясности, а в этом случае даже простой запрос, когда он приходит от нас на официальном бланке – это уже входящий документ, на который обязательно будет дан ответ.

Переводчик между бизнесом и чиновниками
— В чем, по-вашему, причина такой ситуации, когда нужен государственный статус, чтобы даже на элементарный запрос ответили и вообще обратили внимание на предпринимателя?
— Если говорить упрощенно, то чиновники и предприниматели говорят на разных языках, они из разных систем. Институт уполномоченного введен ведь не только для того, чтобы разъяснять предпринимателям действующий порядок, переводить с языка чиновников на понятный для бизнеса. Но и в обратную сторону – доводить до госорганов нужды и проблемы предпринимателей. Там ведь часто другая система координат, отчетов, показателей эффективности, поэтому обращения самих предпринимателей, в том числе бизнес-сообществ, той же «Деловой России», Торгово-промышленной палаты или «Опоры России», не всегда понятны чиновникам, а поэтому остаются без ответа. Другое дело, когда уполномоченный представляет отчет или дает экспертное заключение по проблеме с четким указанием количества обращений, процентами, ссылками на нормативно-правовые акты и статистические данные – вот этот язык понятен. Я не говорю, что чиновники бюрократы и нормальных слов не понимают, просто это другая административная среда, а мы устанавливаем диалог между властью и бизнесом. Это, помимо непосредственной защиты прав на уровне реагирования на обращения, вторая важная составляющая работы института уполномоченных.
— А право законодательной инициативы у уполномоченного есть?
— Нет, хотя ведутся разговоры, что по некоторым вопросам может появиться. Тем не менее наши отчеты и экспертные оценки имеют свое воздействие, в том числе на законодательном уровне. На этой неделе, например, в Общественной палате РФ состоялось нулевое чтение проекта «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в связи с созданием условий для деятельности самозанятых». Не скажу, что он сделан исключительно на отчетах уполномоченных, но вклад региональных омбудсменов довольно большой, а разработан он аппаратом уполномоченного при Президенте РФ.

Процесс пошел
— Если говорить об отношении государства к бизнесу, порой возникает ощущение, что не ставится цели развития предпринимательства как сектора экономики, а речь идет скорее о каких-то социальных задачах – снижении безработицы, той же самозанятости, о создании отчетной численности субъектов бизнеса, которые при этом не имеют возможностей развития. Есть основания для таких выводов?
— Я вам такой пример приведу. В прошлом десятилетии ввели фиксированный страховой взнос 150 рублей в месяц, и статистика показала резкий прирост количества зарегистрированных ИП – мелкие кустари, занимающиеся каким-то приработком, надомной работой, начали выходить из тени. Не так давно сумма взноса была резко увеличена, и пошел обратный процесс. Есть ли здесь ориентация на количественные показатели, если было принято решение, ведущее к сокращению численности ИП?
— В чем же дело?
— Все в том же: нормативно-правовое поле еще до конца не отрегулировано, что порождает системные проблемы. Но идет активный процесс поиска, нормотворчества, при этом ответственные чиновники часто не могут до конца понять саму суть сферы предпринимательства, поэтому их решения не всегда соответствуют поставленным целям, хотя задачи лежат в развитии предпринимательства как экономической сферы, а не просто для решения социальных вопросов. Системный подход еще только складывается. Продолжая тему взносов, судя по всему, рассматриваемый проект закона о самозанятых ИП снова все возвращает к старой практике, которая,возможно, выведет из тени потенциальный микробизнес.
— Так понимание потихоньку наступает?
— Потихоньку. Я недавно ознакомилась с подготовленным проектом нормативного акта о налоговых льготах для ИП, регионам в целях стимулирования предпринимательства дано право на введение таких преференций. Но речь в документе идет только об одной правовой форме – ИП, при том, что на практике есть ООО, бизнес которых очень мал и действительно нуждается в поддержке, а бывают ИП, которые никак не назовешь мелкими.
— Дифференциация по обороту и доходам в документе предусмотрена?
— Предусмотрена, при достижении определенной планки юрлицо автоматически выпадает из зоны действия льгот, но речь о том, что это может быть как ИП, так и ООО, равноправные субъекты малого предпринимательства. Конечно, все возможные варианты нужно еще обсуждать с бизнесом, органами власти.
— Есть какие-то надежды на изменение ситуации к лучшему?
— Это даже не надежды, а конкретные цели работы института уполномоченного по защите прав предпринимателя. У нас есть серьезные сдвиги и положительные результаты, институт уже уверенно занимает свою нишу: количество обращений предпринимателей по сравнению с прошлым годом выросло практически в два раза, да и в административных органах меня уже хорошо знают, мнение и позиция уполномоченного имеют все больший вес в решении конфликтных ситуаций, которых еще очень много.