— Рашид Иванович, в какой момент вы решили, что свяжете жизнь именно с музыкой?
— Если быть честным, то меня отвели в музыкальную школу родители. Я учился, занимался на скрипке, фортепиано и других инструментах, пел в хоре. Мне было просто интересно, и я не задумывался о профессии музыканта серьезно, пока не услышал по телевизору концерт в исполнении Юрия Темирканова. Тогда мне было 15 лет, и я был поражен настолько, что понял, кем хочу стать. На сцене играли Гершвина, странное сочетание блюзовых интонаций в классическом исполнении. Дело в том, что до этого момента я никогда не слушал концерты и меня больше привлекала рок-музыка. Я любил Beatles, Deep Purple, Led Zeppelin, как все тогдашние мальчишки. Но в этот момент, перед экраном телевизора, завороженный музыкой, я выбрал путь, по которому пойду.
— И вы выбрали профессию дирижера. Значит, это было призванием?
— Да, я заболел этим. С того дня я полностью погрузился в мир музыки. Есть один человек, который повлиял на меня, это Арнольд Кац – один из величайших дирижеров, основатель и отец оркестра Новосибирской филармонии. Он был папой для всех. При нем оркестр расцвел так пышно, что вышел на новый высокий уровень. У меня даже сохранилась пластинка с записью его концерта. Я рад, что получил образование под руководством такой удивительной личности.
—Возможно исполнить одну и ту же композицию по-разному или это недопустимо?
— Есть два вида исполнения. Музыка, созданная по программе, и музыка, написанная композитором с философской идеей, которую невозможно подчинить какой-либо системе. Бетховен и Моцарт писали свои симфонии, поддаваясь чувствам, а не правилам. Они не писали что-то конкретное, они творили. Чтобы понять их мысль, ответ нужно искать в источниках того времени. Перед тем как исполнить что-либо, вы должны внимательно взглянуть на партитуру, почувствовать ее, проанализировать. Просмотреть, прослушать, как написаны мелодические линии, разобраться, почему именно здесь мелодическая линия звучит тихо, а в этом такте большими форте. Вы должны быть подобны следопыту. В такой работе нельзя фантазировать, вносить разнообразие. Погрузиться в этот мир, понять его и постараться передать. В этом заключается работа дирижера. В том, чтобы исполнить волю композитора, а не стать соавтором. Тем не менее, никто не может дать стопроцентной гарантии, что композиция будет передана очень точно. В мире нет таких специалистов.
— Вы сотрудничаете с Филармонией Якутии с 2015 года. Помните первую репетицию с нашим оркестром?
— Это было в мае. Меня приятно удивили атмосфера, которая пребывала в зале, качество исполнения ваших музыкантов. Меня поразил весь оркестр. Тогда они играли довольно нелегкую программу. Они стараются, всегда приходят на репетиции собранными, между ними царит теплая и дружеская атмосфера. Я считаю, что на сегодняшний день это один из лучших коллективов, с которым мне удалось поработать.
— Ваше любимое произведение. Если бы вам предложили представить на сцене лучшее произведение, что бы вы исполнили?
— Я не могу сказать точно, какое у меня любимое произведение. Когда я готовлюсь к программе, то погружаюсь в состояние, в котором был автор произведения. В мир создателя помогают заглянуть ноты. А что под нотами? Ведь есть нечто большее, и оно ведет тебя. Наверное, я люблю все произведения, с которыми работаю.
— У вас широкий репертуарный опыт. Вы выступали во многих странах мира. Скажите, есть ли разница в особенностях звучания или традициях?
— Разница есть. Музыкальная исполнительская история прошла множество этапов. Она родилась в предбарочный период, потом начала меняться и перерастать в другие стили. Рококо, венский классицизм, романтизм и так далее. Композиторы на протяжении каждой эпохи развивались и менялись согласно манифесту. Если говорить о традициях, то они есть, и разница тоже есть. Например, музыка венских классиков звучала в советское время не в соответствии с теми принципами и традициями, как ее нужно было исполнять. Мы можем оправдаться тем, что росли за железным занавесом и у нас не было возможностей узнать, как должен правильно звучать Моцарт. Мы росли в такой атмосфере, но потом все изменилось, границы стали открыты, появились большие русские композиторы, и уровень исполнения стал выше.
— Скажите, пожалуйста, откуда вы черпаете вдохновение?
— Я не знаю, как это происходит. Я могу найти вдохновение даже в маленькой комнатушке, сидя с партитурой. Связь возникает потихоньку. Ты размышляешь, и это растет внутри тебя. Начинаешь понимать то, что создаешь. Кто-то ищет вдохновение в смене места пребывания, на берегу реки или в окружении леса, а мне достаточно заглянуть внутрь себя. Мудрецы говорили, что все красоты мира и чудеса космоса внутри, все в твоей голове. Здесь. Вы должны просто услышать и понять.
— Остается ли у вас время на что-нибудь, кроме музыки?
— У меня есть другие интересы, но я не знаю, как их назвать. Я думаю о том, что происходит с нами в этом мире. Сейчас удивительное время. Нас окружает энергия, масса ее видов, множество разнообразных импульсов. Откуда они идут? Что за энергия существует в космосе? Наука открывает ее для себя, изучает, как ее использовать. Наверное, спустя много лет мы наконец-то обратим свое внимание на то, что окружает нас, на звезды и перестанем искать счастье под недрами земли.