Коньков Валерий Феофанович родился 16 августа 1951 года в Якутске. Окончил Якутский государственный университет. Работал в редакциях республиканских газет «Молодежь Якутии» и «Социалистическая Якутия». Лауреат Республиканской журналистской премии им. Ем. Ярославского (посмертно). Уже после его смерти, в 1991 году, друзья издали сборник стихов «Последний вираж».

Мы познакомились, когда он приходил в «Молодежку» на встречи в литературном объединении «Горизонт». Позже работал у нас водителем редакционной машины. Потом стал одним из ведущих журналистов газеты. Объездил всю республику. Заявлял в каждый номер не по одному материалу, подписываясь разными псевдонимами. Редакция «Молодежки» в те годы была веселой и дружной компанией, поэтому и в нерабочее время мы часто, как теперь говорят, тусили вместе. По поводу и без: собирались у кого-нибудь, пели, пили, танцевали, много говорили о литературе. Валера был внимательным и заботливым, особенно по отношению к женщинам, коллегой. Каждая из сотрудниц могла ощутить его теплое участие — принесет чайку, подаст пальто, уступит удобное место за столом. Так же и на работе. 

Впрочем, видели мы его в редакции нечасто — специальный корреспондент больше времени проводил в командировках. Сам остроумно, но с явной горечью написал об этом в стихотворении 1982 года: «…Когда-нибудь помрет в командировке бездомный работящий ваш собкор…»
В силу жизненных обстоятельств Валера действительно часто бывал бездомным. Его поэтическая натура требовала постоянной влюбленности, а человеческая порядочность заставляла при этом предлагать любимой не только сердце, но и руку. В итоге он был несколько раз женат, расставаясь же, уходил ни с чем. Даже в конце жизни, будучи заведующим отделом в редакции «Социалистической Якутии», Валера ютился с последней женой в маленькой квартирке без всяких удобств в аэропортовском поселке. Ему обещали жилье, но он несколько дней не дожил до этого счастливого события.
Валера Коньков, я думаю, во всех своих делах был романтиком. Даже статьи на серьезные экономические темы он умудрялся окрасить легким флером человечности, иногда даже мечтательности, умел найти в героях и обстоятельствах что-то красивое, возвышенное. И, возможно, поэтому последнее место работы — отдел писем «СЯ» стало для него тяжелейшим испытанием. На него лавиной обрушились беды и надежды сотен людей, видевших в газете последнюю инстанцию для решения своих проблем. Будучи журналистом, он прежде сам выбирал факты, героев, ситуации, на которых строил свои статьи. Теперь же ему приходилось разбираться в чужих идеях и требованиях. Помню нашу последнюю встречу в его маленьком кабинетике. Стол, заваленный письмами, забитый папками с материалами «на контроле» шкаф. И грустные голубые глаза Конькова, когда он, обведя свое хозяйство руками, сказал: «Мне теперь стихи не идут…» Предельно ответственный и дотошный, Валера все прочитанное в письмах пропускал через свое сердце. «…Я, как и все, растрачиваю нервы, широким шагом к пропасти спешу.» Эти строчки он написал еще в 1977 году. Впрочем, именно так Валера жил всегда. Спешил, любил, писал, дружил. И всегда от всего сердца. Он никогда не обременял близких и друзей своими проблемами, не жаловался, не роптал на судьбу. И ушел так же — не обременяя собой. Скоропостижно. Рассказав про себя все в стихах.

«…Может, оттого всегда
мне любо
Каждый вечер,
стоя на крыльце,
Видеть день,
катящийся на убыль,
О своем не думая конце.
Пусть придет он
рано или поздно —
В мире ведь не будет
перемен…
Все, чем был богат,
я людям роздал,
Ничего не попросив взамен.»

“Огня! Еще огня!” — толпа ревела.
И превращаясь в черный зольный прах,
Горело человеческое тело,
Горело озаренье на кострах.
И с той поры
толпа убийства жаждет:
Чем черноту души своей согреть?!
Все гении рождаются однажды,
Чтобы в кострах
невежества сгореть.
Идут века.
Костры пылают жарко,
И, яростно-жестока и тупа,
Убийства ждет,
как дети ждут подарка.
“Еще огня!” — безумствует толпа.

20 июня 1974 г.

* * *
Пью весну. Какое наслажденье!
Тело стало легким, словно тень.
У меня сегодня день рожденья.
И вчера.
И завтра.
Каждый день!
Потому, что солнце с самой рани,
Потому, что царствует апрель
И в лучах оттачивает грани
В полдень сумасшедшая капель,
Потому, что реки повзбесились —
Потому рождаюсь каждый день,
Чтобы на большой земле — России
Жить среди людей. И для людей.

1 апреля 1975 г.
Возвращение к прошлому
Каждый из нас потихонечку рос,
Рос от дождей
И от маминых слез,
Рос и от гроз,
Что над миром гремели,
Рос от веселой весенней капели.
Каждый из нас босиком уходил
В поле, где росные лили дожди.
В жизнь уходили —
Восторженно, страстно,
Не замечая, как детство прекрасно...
К старому дому,
К седенькой маме,
К саду,
Что был знаменит соловьями,
Мы возвращаемся реже и реже.
Детство далекое,
Где же ты?
Где же?!
22 октября 1975 г.

* * *
Завилась дорожка, словно модница.
Вот опять — уже в который раз —
Нажимать на тормоз
мне приходится,
Ну, а я хочу нажать на газ.
Раскрутить хочу колеса бешено:
Пусть простят сотрудники ГАИ.
Ну, зачем себя я должен сдерживать:
Время мчит — попробуй догони!
Пусть считают многие чудачеством,
Глупостью закушенной узды,
Я уверен: ведь оно, лихачество,
Не глупее медленной езды.
Если на свидание с кюветом
Попаду — ты слишком-то не плачь,
Коли уж родился я поэтом,
Значит — от рождения лихач.

11 мая 1976 г.

* * *
Падают дождинки,
Словно гвозди,
Сталью равнодушною во мгле.
Я тебя люблю
Любовью поздней —
Самой постоянной на земле.
Старость,
Приходящая до срока,
По ночам — нездешние мечты.
Было трудно,
Было одиноко.
Было все.
Но появилась ты.
Дай мне бог
Не ошибиться в главном,
К боли и обидам приучась,
Дай поверить:
Будет добрым сплавом
Сплав сердец,
Родившийся сейчас.
И когда погаснут в небе звезды,
Улыбнись мне
В предрассветной мгле.
Я тебя люблю
Любовью поздней —
Самой постоянной на земле.
1977 г.
Пальмы. Солнце. Свежесть лимонада.
Женщины. Ажурные слова.
А где-то безмятежно спит Туймаада.
Злой огонь в печи жует дрова.
Люди спят.
Заботы и печали
С ветром хулиганят у дверей,
Хохоча и жалуясь, качают
Лунный свет замерзших фонарей.
А в дали с натугой, пьяно, длинно
Стонет от былых и свежих ран
Вековечный сторож всей долины —
Грозный великан Чочур-Муран.
Город мой туманами укутан.
Спит во льдах Аленушка-река.
Я уже скучаю по якутам,
По моим далеким землякам.
Может, это вправду несерьезно,
Но, примчавшись в пляжные края,
С первых дней скучаю по морозам,
Где осталась родина моя.
1977 г.

* * *
Я говорил, что люблю.
Ты не верила.
Наверное, потому что ты никогда,
Никогда меня не любила.
Всегда думала, что это игра...
А оказалось не так,
Оказалось — все гораздо серьезней.
И я уже не могу один, без тебя.
И во всем этом самое смешное то,
Что права была все-таки ты, а не я...

17 ноября 1977 г.