Казачьи корни
Воспоминания моей мамы Матрены Ивановны Габышевой (Слободчиковой) я записал в 2002 году, когда ей было 93 года. В ее судьбе — история страны. Мама родилась в большой набожной крестьянской семье усть-илимских казаков Иркутской губернии. Помнит, как в 1917 году в деревню с войны с германцами стали возвращаться казаки, много увечных, без руки или ноги. Следом грянула кровавая гражданская война, унесшая жизни обоих братьев. Старший Николай служил у «белых» и был зарублен казаками из сотни младшего брата, красноармейца Петра. Проклятый за это отцом Петр покончил с собой. Скоро эпидемия оспы унесла родителей, крепкое хозяйство разорила коллективизация. Малолетняя сирота недоедала и недосыпала в няньках у чужих людей.
Когда ей минуло 15 лет, старшая сестра Маруся вышла замуж, втроем завербовались на работу в Якутск. Через три года вернулись в родной Нижнеилимск. В колхозе трудилась допоздна, а жили впроголодь, решили податься на золотой прииск в Алдан. Стала промывальщицей золота на промприборе, весь день в резиновой спецовке, мокрая от холодной воды.
Потом другой зазывала уговорил завербоваться на засолку рыбы, суля золотые горы. Еле выдержали каторжный труд на Сахалине, в 1933 году вернулись в ставшую родной Якутию. В Якутске познакомилась с будущим мужем Николаем Кузьмичом Габышевым, и в 1937 году он увез девушку в Нюрбу, где заведовал магазином.
Маму взяли поваром-уборщицей в столовую гидроаэропорта. В домашнем хозяйстве свой дом с баней, две коровы, лошадь, куры. Пережили страшную засуху, неурожай, все налаживалось. Как вдруг осенью сгорел холбосовский магазин. Отца арестовали «за вредительство», дали три года тюрьмы с конфискацией имущества. Маму как жену «врага народа» уволили с работы, выкинули с грудным ребенком из дома.
Совсем бы пропасть, не окажись рядом добрые люди. Весной 1940 года, в самую распутицу муж пешком пришел в Нюрбу. В родном селе он стал изгоем для властей, подрабатывал, где придется. Репрессии продолжались. Надо было скорей уезжать из Нюрбы как можно дальше. С работой и переездом помог родственник, начальник планового отдела РПС «Холбос» Яков Юльевич Келле-Пелле.
Война
Известие о войне родители услышали по репродуктору 22 июня 1941 года на пристани города Якутска в ожидании парохода в Мухтую. Отцу дали бронь на один год и отправили продавцом Крестовского сельпо. Мама устроилась там же уборщицей.
Весной 1942 года Николая призвали в действующую армию. На речном причале, где шла погрузка на пароход, стоял скорбный надрывный женский вой, плакали малые дети. Все уже знали, что на фронте идет затяжная жестокая кровавая бойня, многие не вернутся домой. В Крестовую пришло немало похоронок на солдат призыва 1941 года. Мама перекрестила мужа, сказала, что будет ждать, молиться за него.
Отец служил снайпером, часто писал с фронта. После ранения в голову ухудшилось зрение, перевели телефонистом в артиллерийский полк 1-го Украинского фронта, в составе которого Николай Кузьмич дошел до Берлина, войну закончил в Чехословакии. Дважды был ранен, тяжело контужен. Воевал геройски, как подобает потомку якутских и донских казаков. Гимнастерку украсили орден Красной Звезды, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией». Под Сталинградом погибли два его родных младших брата — Аким и Евдоким.
Мама всю войну проработала в Крестовой в холбосовской пекарне, растила двоих детей. Женщины трудились допоздна, без выходных. Пять минут опоздания в военное время стоили года тюрьмы. В один из дней принесли похоронку ее близкой подруге Доре Мартыновне Мыреевой. Прочитав извещение о гибели мужа, та лишилась чувств, упала, как подкошенная. Ревом ревели, вцепившись в мать, восемь испуганных ребятишек. Всем селом всю войну, как могли, помогали ей растить детей.
9 мая 1945 года по радио в Крестовую пришла долгожданная весть о Победе. Народ ликовал. Обнимались, плакали о погибших, не доживших до этого светлого дня. Летом стали возвращаться домой солдаты, а наша мама все не могла дождаться своего, не было и писем.
Пришел солдат с фронта
...Наступил сентябрь, зарядили осенние дожди. Однажды в пекарню вбежала ватага детишек: «Тетя Мотя! Там какой-то солдат, наверно, раненный, лежит в овраге!»
— Мне сразу ударило в голову, — говорила мама, — что это Николай! Быстро запрягла в телегу лошадь и помчалась к оврагу на краю деревни, где проходила дорога с речной переправы. Вижу, кто-то в длинной шинели, измазанной в глине, из последних сил упрямо тянется вверх, пытаясь выбраться из оврага, и раз за разом скатывается по мокрой земле вниз. Присмотрелась. Батюшки, и точно, мой Николай! Но какой же худющий, кожа да кости. Схватила в охапку лежащего без памяти, понесла к телеге. Такой легкий и такой родной…
Три месяца выхаживала отца. Он смутно помнил, как сошел с парохода на берег, но как преодолел пешком 11 километров по дороге домой и встречу с мамой не помнил совсем. Оказывается, в Чехословакии тяжело заболел сыпным тифом, долго лежал в госпитале. Ослаб до того, что не мог удержать в руке ручку, потому и не было писем. Еле выкарабкался с того света.
Наконец-то в наш дом пришла радость! Позади остались горести, голод, непосильный труд, муки ожидания мужа и отца с фронта. Через год главу семьи перевели в Мухтую, сегодняшний Ленск, избрали председателем райпо. Здесь родились сестра Валя и я. До самой пенсии мама с отцом трудились в системе «Холбос» в Горном районе, потом в Олекминске. Отец умер в 1972 году в Олекминске.
* * *
...То была моя последняя встреча с любимой мамой. Она тихо умерла 1 мая 2006 года и похоронена в Киренске.
Николай ГАБЫШЕВ,
Санкт-Петербург.
