Здравствуйте, дорогая редакция! Вы меня, наверное, уже не помните? А это я, ваш земляк, который три года назад уехал из родной Якутии – руководить соседним регионом. Уехал, можно сказать, по зову одной партии, хотя сам состою в другой, маленькой партии, но зову главной политической силы сопротивляться просто невозможно. В общем, угораздило меня, хотя, признаться, и самому хотелось поуправлять чем-нибудь покрупнее, чем дышащая на ладан электростанция и вечнопадающие ЛЭП.
Вот, теперь даже непонятно, почему так все плохо вышло. Вроде бы климат там у них мягче, чем в Якутии, и продукты дешевле, и народ не такой придирчивый, и академию я закончил, и кандидатскую по экономике защитил, и мысли у меня хорошие, либерально-оппозиционные… Ан нет, не выходит ничего – в экономике упадок, в ЖКХ – развал, в «социалке» – застой, в строительстве – цугцванг.
Я даже подумал, может, дело в бороде: решил, все провалы и неудачи связаны с количеством растительности на лице. В Якутии же у меня все, в этом смысле, отрепетировано было: зимой с бородой, летом гладко выбрит, бизнес идет, тарифы растут, зарплата прет независимо от сезона.
Но в ходе трехлетнего эксперимента в приозерном крае выяснилось, что здесь эта формула действует как-то неправильно. Сбреешь бороду – тут же субвенции сокращают и зарплаты чиновникам урезают, чуть-чуть отрастишь – пропорционально растут ценники в магазинах и безработица, по проценту за каждый сантиметр. Дошло до того, что меня местные пенсионерки «мистером хипстером» обзывать начали. А в чем я провинился? Я ведь хотел как лучше! Я даже волосы перекрасить хотел, подумал: вдруг эта тактика поможет улучшить жизнь людей в крае, но более опытные коллеги по партии вовремя отговорили, а им виднее. Ну, что еще… Турнир по шахматам, международный, в Чите провел, и самолетом управлять научился, в общем, время зря не тратил.
Так что сейчас я, дорогие бывшие земляки, снова пополнил ряды безработных губернаторов, но сильно не горюю об этом. На работу уже пообещали устроить, в крупную газовую компанию: вот, теперь проведу газ всем! Даже тем, у кого он уже есть. Нужно только понять, как себя вести с бородой на этот раз.
Всегда Ваш Константин И.,
Чита—Москва.
«Я по площади Дружбы нечаянно…»
Я по площади Дружбы нечаянно
Шел вчера, как всегда, деловой.
Глядь, Суорун Омоллоон
опечаленный,
Весь поникший сидит головой.
Подошел я к нему с извиненьями:
«Чем встревожен ты,
мудрый старик?»
Он рукой лишь махнул
в исступлении
И ответил: «Устал от интриг!..
Не поется друзьям,
не танцуется,
Испарился весь творческий дух,
С москвичом
их директор милуется,
К своему коллективу он глух.
А артисты: «Мы тоже не рыжие!
У искусства иные пути!»,
Не желают в театре
просиживать
Целый день с девяти до шести.
В театральных цехах
тьма гнетущая,
В закулисье стоит шепоток,
Сплетни правят
там бал проклятущие,
Склоки нынче живут там,
браток!
Декораторы сцены –
два Гамлета –
Даже гвоздь не вобьют
вам за грош,
Про зарплату им лучше
не мямлите,
Их зарплатой уже не проймешь!
Композитор всегда
правду режущий
Громче всех в интернете гудит:
«Попрошу за границей
убежища!»,
Вместо музыки слухи плодит.
Причитают доселе молчавшие,
Тенорят, баритонят, басят…
Возбужденные, злые, уставшие –
Голосуют, гласят, голосят…
А москвич вроде их и не слушает.
Он с директором новым на «ты»,
На рояле немецком он кушает,
Поливает в столицах цветы…
Ждал я шибко
премьеру февральскую,
Думал, многих она отрезвит,
Но какие-то крысы китайские
Говорят, сгрызли весь реквизит.
Стыдно, братец,
сегодня сидеть мне здесь!
За театр страдает душа!
Лицемерие, злоба, людская спесь
Разрушают мой дом не спеша!»
Он кивнул на родной ГТОиБ,
Тот, что именем назван его,
Тот, что значил так много
в его судьбе,
Тот, что был ему ближе всего.
Замолчал старик.
Опустил он глаза.
Книгу скомкал в могучей руке.
И скатилась вдруг
бронзовая слеза
По его скуластой щеке.