Творческий псевдоним Чуор в переводе с якутского имеет два значения — чуткий и звонкий. И он очень точно передает главные черты, которые запомнились поклонникам таланта Николая Ивановича — он действительно был чутким журналистом и звонким поэтом.
Николай Чуор родился в 1935 году в селе Кочай Нюрбинского улуса. Оставшись в возрасте шести лет круглым сиротой, в течение семи лет воспитывался в детдоме. В пятнадцать лет приехал в г.Якутск и поступил в педагогическое училище, которое окончил в 1954 году. В том же году, мечтая стать географом-путешественником, приехал на берега Амура, где поступил на географический факультет Благовещенского пединститута и окончил его в 1959 году.
Вот что писал о своей судьбе Николай Иванович в предисловии к своему сборнику лирических стихотворений, “Жизнь моя была сложной, трудной и противоречивой. Однако таким было само время. Война, сиротство, тяжелые послевоенные годы, студенческая пора, хрущевская оттепель, времена застоя, перестройка и, наконец, годы становления демократического общества. Все эти периоды нашей истории по- разному влияли на мою жизненную и творческую судьбу. Но я всегда придерживался тех мыслей, высказанных в свое время замечательным русским поэтом Александром Твардовским:

Я — жил,
Я — был,
За все на свете
Я отвечаю головой!.

В памяти журналистов, писателей и поэтов республики Николай Чуор остался человеком, обладавшим редкостным обаянием и притягательностью, какой-то особой добротой. В полной мере все его душевные качества отразились в стихах, прославлявших родную природу и женскую красоту. Вот почему написанные им стихи сподвигли мноих композиторов написать музыку к словам поэта.
Всего на стихи Николая Чуора написано более 70 песен и многие из них прозвучат 1 декабря со сцены Государственного театра оперы и балета имени Суоруна Омоллоона, где состоится концерт памяти известного якутского поэта. Среди них, конечно, будет и «Нюрбинский вальс», признанный в народе как неофициальный гимн Нюрбинского улуса. Впрочем, эта песня пользуется огромной популярностью не только у выходцев вилюйских улусов, но и по всей республике. Настолько просты и понятны слова, написанные поэтом еще в ранней молодости.
Говорят, что человек жив, пока жива память о нем. Можно продолжить — поэт жив, пока его стихи ложатся на мелодию. Как будто предвидя будущее своих стихов, Николай Чуор незадолго до своей смерти писал:

Подхватят мою песню
волны света,
И пропитает чистота небес,
Когда меня не станет в мире этом,
Я музыкой прольюсь
в печаль сердец.

Концерт с участием солистов Государственного театра оперы и балета, звезд якутской эстрады и мелодистов: Ивана Степанова, Альбины Борисовой, Игоря Егорова, Людмилы Спиридоновой, Анастасии Готовцевой, Сиэйэ Уола, Вари Максима, Натальи Трапезниковой, Николая Прокопьева и других станет лучшим подарком поклонникам творчества Николая Чуора. А мы в свою очередь посвящаем сегодняшний выпуск «Литературной страницы» поэтическому таланту нашего коллеги и публикуем его лирические стихи из сборника «Подарок любимой».

Любовь

Я этой встречи ожидал годами,
Туйаарыму искал, презрев покой,
С горячими лукавыми глазами
И чистой, словно снегопад, душой.
Когда, бывало, взглядом незнакомка
Случайно вдруг воспламеняла кровь,
А пульс стучал обманчиво и громко,
Мне думалось: пришла моя любовь.
Когда другая мимо проходила
С косами длинными, как два ручья,
Улыбкой светлою меня дарила,
Бывало, снова ошибался я.
Но вот однажды, ветренен, изменчив,
Туйаарыму свою я повстречал,
Познал любовь единственной из женщин
И ей — единственной — любовь отдал.
Ах, было это только ли случайно?
Иль этот путь был предопределен?
Очаровала глаз горячих тайна
И кротость самой нежной из мадонн.
Таких стихами раньше воспевали,
Их Микеланджело ласкала кисть,
И если б не нашел свою, едва ли
Мне б вечной показалась эта жизнь.
Какое чудо — просыпаться ночью
В кольце ее весенних теплых рук,
Свою мадонну лицезреть воочью,
Любить ее, а с нею — все вокруг.

Судьба

Но почему же, почему
Душа моя к тебе стремилась,
И сердце трепетнее билось
В ту долгожданную весну?

Но почему же ты одна
Мне всех нежнее улыбалась,
И все прекраснее казалась
Волшебных кос твоих волна?

Возможно, есть у губ и глаз
Пленительнее очертанья,
Но почему в моих мечтаньях
Тебя лишь вижу всякий раз?

Возможно, есть стройней тебя,
Неотразимее, заметней,
Но по тропинке зноем летним
С тобою увела Судьба!
И не жалея ни о чем,
Как в первый раз тебя я вижу,
И нет желаннее и ближе —
С тобой я Небом обручен!

Прощальные слова
Моей не будешь... Я не смог
Души коснуться нежным словом.
Хотя пытался — видит Бог! —
Был для тебя на все готовым.

Но есть судьба — и увела
Тебя к другому не случайно.
Тогда черемуха цвела,
Узор свой выводила тайна.

Как передать мою любовь?
Пишу взволнованные строки.
Преодолев и гнев, и боль,
Счастливой, я кричу, дороги!

Любимой

Приди, родная, улыбнись,
Чтоб сердце трепетно забилось,
И все печальное забылось,
Чтобы душа взлетела ввысь.

Ты для меня, как первый снег,
Всеобновляющий и чистый.
В глазах твоих, всегда лучистых,
Весны желанной вижу свет.

Звездой нетленной для меня,
Где бы ни был я, всегда сияешь,
Мои пути благословляешь
И все нужней день ото дня.

Давно уж это не секрет –
Ты мне отрада и награда,
И мне другой судьбы не надо,
Тобой, как солнцем, я согрет!

Так улыбнись же, улыбнись!
Чтоб сердце трепетно забилось,
Чтоб все печальное забылось,
Чтобы душа взлетела ввысь!
Исповедь
Порою вдруг побег сорняк-травы
Заметишь на лугу зеленом вчуже.
Что есть во мне иль лучше, или хуже,
О том со стороны скажите вы.

Пусть будет объективной эта весть,
Ответьте не щадящими устами,
Кто я на самом деле перед вами,
Уж растолкуйте вправду все, как есть.

Бывает, улыбнется счастье мне,
И, кажется, везенье валом катит,
Его я тут же начинаю тратить,
Как мот лихой при собственной казне.

А иногда кляну судьбу свою,
На людях снова смехом
грусть прикрою...
Ну, от чего бывает так порою,
Что вдруг я сам себя не узнаю?

Считают, что удачу я проспал.
Вот, мол, глупец, остаться хочет чистым...
А я ни разу не был карьеристом
И хлеб ни у кого не отбирал.

Лишь две святыни у меня. Любовь
И Красота. И здесь душа, как пленник,
Готова перед ними на колени
Ниц падать и на милость сдаться вновь.

Иначе, каюсь, никогда не мог
И был я в этом вовсе не безгрешен:
Ласкал, как черт, святейшую из женщин,
Хотя благоговел пред ней, как Бог.

Нет, не святой я, вовсе не святой,
Но, может, наскребете на лампадку,
Я вас прошу, не будьте так уж падки
На слишком скорый суд, кто я такой...

Тревога

Неужель старею на глазах,
Как сухая в поле коновязь?
Почему все чаще вижу в снах
С детства нержавеющую связь?
Вроде бы обычно я живу,
Представляя четко жизни цель,
Ну, бывает, время позову,
Ну, бывает, в март везу апрель...

Вроде бы тревоге места нет,
Да и где ей быть-то на бегу.
Только почему же белый свет
Я порою видеть не могу?

Вроде бы люблю душою я
И всем сердцем красоту пою,
А еще пою свои края
И ее, любимую мою.

Рядом Джулустан, сыночек мой,
И дочурка славная Кюннэй —
Где уж тут мне отдых и покой
В самом русле светозарных дней?!

Есть еще в словах запал и страсть,
Вовсе я не стар и не устал,
Просто чуть белее стала масть,
Тише голос, реже смех в устах...

…Но однажды зябкое крыло
Вдруг коснется холодом своим
И скажу, что время подошло,
Другу я и милой, только им...

Вся жизнь моя...
Вся жизнь моя освещена любовью.
В ней женщина роднится с божеством.
Дарю ей сердце трепетной рукою,
Пылающее жертвенным огнем.

И грех мой только в том, что краткость жизни
Не даст душой излиться до конца,
И долюбить, и все допеть до тризны,
Стихами растворить себя до дна.

И я пою, пока есть радость встречи
С прекрасной женщиной из мира грез.
Она во мне, как вечные истоки,
И светел мой напев, как стан берез.

Подхватят мою песню волны света,
И пропитает чистота небес.
Когда меня не станет в мире этом,
Я музыкой прольюсь в печаль сердец.