Иногда болеть приятно,
Растворяясь в бессознаньи
Полупризнанных желаний,
Как ленивый эмбрион.
То ли жмурки,
то ли прятки —
Так не хочется
рождаться
В новый день
лишь для абзаца,
Если ты уже со мной...

(«Ангина —
несерьезная болезнь»).

Аплодисменты мышам
Первая оценка его творчества — полжизни назад! — началась… с глумления. Он был тогда студентом-первокурсником и как-то ночью, устав от поэтических трудов, за ними же и уснул, уткнувшись в недописанное головою… В этот миг в комнату ворвались бодрствующие общажные сотоварищи. Налетев, как торнадо, они смели со стола нетленки сонного пиита и принялись издевательски их декламировать, не скупясь на комментарии…
Сегодня Владислав Левочкин вспоминает этот эпизод с улыбкой. Хотя в тот момент его эмоции наверняка были абсолютно противоположными. Впрочем, уже вскоре все с теми же первоначальными «непочитателями» Слава организовывал полубогемные, по его выражению, вечера поэзии, пользовавшиеся большой популярностью в студенческой среде.
С того замечательно юного времени, свежесть восприятия которого не могли притушить никакие неудобства типа вечно пустого чрева (но которое тем не менее наложило отпечаток на название!), остался цикл стихов «Философия на голодный желудок». Почему свежесть восприятия? Потому что только «другим» взором можно увидеть и осознать, к примеру, что «клаустрофобия — боязнь запечатанных конвертов» («Чужие письма»).
А еще из этого раннего периода меня зацепила «Апелляция»:

— Фамилия. Имя. Отчество.
— Не в том дело. От одиночества
Я забыл под фонарями.
Я менял его взад и вперёд,
И однажды оно соскользнуло.
Под лёд.
— Дата рождения.
— Жизнь назад.
Было синим небо, зелёной трава.
— Мать. Отец.
— Всё слишком поздно. Рентген заворота кишок —
Отвернитесь! Оставил всего лишь то,
Что не смог.
— Возраст. Профессия. Должность.
— Я устал. Я много должен.
Я спешил, и сотни дружеб обнимали и грели душно,
Говорили: ты очень нужен.
Говорили и лезли
В душу.
— Адрес.
— В потоке рассветных зорь
Синь тумана, как будто сон. Щебет птиц,
Истома свободы. Лёгкой, зябкой, манящей сгинуть.
Твёрдый камень холодной гранью
В спину.
Господи, помилуй!
Как точно! И как странно, что написано совсем молодым человеком… Неудивительно, что мама, читая некоторые его стихи, плакала (из поведанного-исповеданного! — на вечере).
Любопытно, что и философское «Дочке» написано в 24, когда до реальной и теплокровной Сони было еще долгих 7 лет…
Ну а студенческая молодежь из Якутской духовной семинарии, находящаяся сейчас как раз в возрасте сочинителя одного из первых своих стихотворений, вполне ожидаемо «срезонировала» одобрительными аплодисментами на «Мышей», много лет являвшихся «визитной карточкой» Левочкина-поэта:

За окном летают мыши

За окном летают мыши.
Не летучие, а просто
Те, что любят хлеба крошки.
Тех, что любят кушать кошки.
Консументы*. Одним словом,
Элементы экониши.
За окном летают мыши.
Шустро-шустро, быстро-быстро.
Беспрестанно, хаотично,
Виртуозно, алогично.
Откровенье беллетриста
Между сентябрём и грыжей.
За окном летают мыши.
Мыши-искры, мыши-мысли.
Словно чёрные протоны
На испачкавшемся фоне
Ливня экскрементов с выси
По балконам и карнизам.
За окном летают мыши.
Баттерфляем, кролем, брассом,
Рассекая кислород.
Неудавшийся приплод
Грызуна или пегаса
Сверлит черепицу крыши.
За окном летают мыши.

* КОНСУМЕНТ — живой организм, питающийся готовым органическим веществом и представляющий собой пищу для других живых организмов.
Буквы судьбы
Имя Владислав (древнеслав.) означает «владеющий славой». Не скажу насчет славы, но то, что Слава владеет словом, это неоспоримо. Полистайте его «Общую тетрадь», выпущенную в 2007 году издательством «Бичик». Помимо «Философии на голодный желудок» в нее вошла и «Азбука любви»: стихотворения выстроены в алфавитном порядке: «Ангина — несерьезная болезнь», «Белым», «Высь», «Город для одного» и т.д. — на все 33 буквы, включая Ъ, Ы, Ь…
Как человека, профессионально работающего со словом, Владислава буквы неизменно привлекают и манят: вот он обращается к любимой — «Может, мне засахарить печаль в буквы?» («Белым»), вот в очередной раз обыгрывает алфавит в стихотворении «Ы»:

В слове «мы» нет буквы «я».
За окном зависла «с».
Как в страницах букваря
Высыпались из словес
Строчные и прописные,
Закатились под трюмо,
Словно треснуло отныне
Позолоченное «о».
«З» сверлит чело устало,
Нанизает на резьбу.
«Ж» под кожу мне забралось,
Рвет крючочком вены «у».
«Ц» голодная к колену
Присосала хоботок,
«А» исследовала стену
И ползет на потолок.
По запутанному следу
Сохнут пятна от чернил,
Поживу чуток и съеду,
Пусть прочтут, как я любил.

К слову, о любви. Со своей тещей Владислав познакомился раньше, чем с женой! Именно Надежда Иванова-Аржакова, известная в литературных кругах, перевела его стихотворение «Город» на якутский язык… Сам он иногда тоже делает переводы — с якутского, работая с подстрочниками. Например, по стихотворению Николая Учура был написан гимн для Накынского ГОКа…
Однако порой в рамках поэтических строф Левочкину становится тесно, и тогда, как трава, начинает «пробиваться» проза. В 2000-х
появилась пьеса «Тихий город» — о том, что люди, управляющие финансами, могут разрушить наш мир (лично мне пьеса понравилась очень, полагаю, и режиссеры могут ею заинтересоваться). Сейчас дописывается еще одна, тема которой связана с православным миссионерством в Якутии, а также повесть, чей сюжет автор оставил пока в секрете.
А еще кто-то, может быть, видел книги издательства «Бичик», оформленные… художником Левочкиным. Или босоногое крылатое небесное существо в лучах света над землей, вдохновенно… играющее на гитаре, — иллюстрацию к его же стихотворению «Память» (об ангеле, который «в прошлой жизни был убит»), размещенную на национальном сервере современной поэзии «Стихи. ру»…
Журналист Инна Феоктистова призналась, как много лет назад, когда Слава пришел в редакцию газеты «АиФ на Севере», он пора-
зил ее не только бесспорными журналистскими способностями, но и потрясающим художественным видением, создав иллюстрацию к материалу про глухонемую девочку — в коконе, зажавшую ушки… Тот рисунок она хранит до сих пор…
А ведь, между прочим, как раз журналистом Слава становиться вовсе и не собирался. Ибо учился в госуниверситете по землеустройству. По отнюдь не располагающей к словесности, а, наоборот, требующей предельной конкретики специальности «Городской кадастр». И даже успешно дошел в своем обучении до «экватора», то есть до середины, но… тому, кто «инфицирован» журналистикой, понятно, уже не до кадастра. После «АиФа» были «Якутия», «Российская газета», газета СВФУ… И пять написанных книг.
Плюс Владислав (и тут уж без отчества не обойтись — Валерьевич) — лектор в университете, где сам когда-то окончил факультет журналистки. Теперь уже он читает студентам «Введение в циркумполярное регионоведение», разбирает с ними проблемы глобализации и культурной политики… Жаль, что младые студиозусы не сподобились 5 апреля прибыть в Епархиальное управление. Они наверняка открыли бы много нового и интересного о своем преподавателе — в том числе, что однажды он написал сценарий про жизнь студентов для фильма…
Последние два года Левочкин служит чиновником. Именно поэтому к нему как к официальному лицу, заместителю министра культуры республики, были адресованы просьбы собравшихся на творческий вечер Левочкина-поэта (хотя, по собственному признанию, таковым он себя не считает) о поддержке литераторов Якутии. Как юных дарований («талантам надо помогать, бездарности пробьются сами!»), так и зрелых, уже состоявшихся поэтов и писателей, испытывающих тем не менее большие трудности с публикацией своих произведений. Ведь помимо журнала «Полярная звезда» в
республике больше нет специализированных литературных изданий, а столь ожидаемая газета «ЛИterra» с переездом ее редактора Владимира Федорова в Москву приказала долго жить. «Обычные» же СМИ не торопятся предоставлять свои страницы поэтам и прозаикам…
Для начала хотя бы запустить литературный сайт, аккумулирующий творческий выплеск тех, кому есть что сказать и чем поделиться. Тем более что есть и кому это читать. Как есть кому ходить на творческие встречи, становящиеся уже традиционными, которые Якутская епархия проводит по благословению правящего архиерея, преосвященного Владыки Романа.
…На вечере поэт Ирина Дмитриева сравнила поэзию с природой — мы порой ее не замечаем, но она живет! «Мы можем пройти мимо осенней лужи, не увидев, как она качает умирающий, в горячке бордовый лист боярышника, словно молится о нем Небу. Так вот поэзия — это и есть листочек в луже»…