Но было время, когда научные выводы и положения ученого продолжали жить своей самостоятельной жизнью в работах других исследователей, «странствуя» из книг в книги. И только в последнее время пробудился подлинный интерес к Ксенофонтову как человеку, гражданину, общественному деятелю.
Публикации Гавриила Васильевича, написанные в жанре политического памфлета, будировали наиболее острые проблемы образования и развития культуры и в этом отношении продолжали лучшие просветительские традиции интеллигенции. При этом следует отметить, что Ксенофонтов чувствует свое «инакомыслие» по отношению к советской власти, он не принимает большевистской диктатуры и в сентябре 1920 года добивается командировки в Иркутск, где поступает на общественный факультет Иркутского университета.
Безусловно, научная среда университета, где он начинает слушать лекции по истории и этнографии Сибири, принимать активное участие в кружке “Народоведение” и в работе Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества повлияли на формирование его научных идей и выборе научного поля исследований. Особый интерес вызывали лекции и семинары по этнографии коренных народов Сибири преподавателя кафедры истории первобытной культуры профессора Бернгарда Петри. Проблема происхождения народов Сибири, которая так увлекала Бернгарда Эдуардовича, становится исследовательской темой Гавриила Ксенофонтова. Молодой исследователь начинает специализироваться по этнографии и истории кочевых народов Азии.
Важно, что якутский ученый этногенез народа саха рассматривал в контексте общей культуры Центральной Азии. На одном из заседаний кружка Ксенофонтова увидел тогда еще совсем молодой Алексей Окладников. Потом они часто встречались на заседаниях Географического общества. Свою юношескую влюбленность и глубокое уважение к якутскому ученому Алексей Павлович пронесет через всю свою научную жизнь, называя его своим Учителем.
В 1925 году Гавриил Ксенофонтов совершил самую продолжительную экспедицию по маршруту: Якутск - остров Тойон Арыы - таежные районы Западно-Кангаласского улуса и Вилюйск – Верхневилюйск – Марха – Нюрба – Шея – Сунтар – Хочинский улус – Брангатский наслег – Чона – Эрбогаче – Ново-Туруханск – Красноярск – Хакасия – Западная Бурятия. Так был собран обширный корпус источников по этнографии, фольклору, мифологии, ритуалу, верованиям и искусству якутов, эвенков, хакасов, бурят. Следует отметить, что в экспедициях Ксенофонтов все зарисовки к своим материалам делал сам и делал это профессионально. Сохранились его великолепные зарисовки орудий быта, ритуальных предметов, шаманского костюма, орнаментальных знаков. Среди рукописных материалов представляют большой интерес отрывки записей алтайского эпоса, былины минусинских татар, легенды и религиозные обряды бурятов, зарисовки бурятских онгонов, рисунки минусинских курганных памятников. Удивительно, что якутский ученый, побывав тогда в экспедиции в Хакасии, высказал оригинальное предположение по поводу месторасположения сохранившихся каменных изваяний. Поразительно, что уже тогда ученым разрабатывалось самостоятельное направление сибирской археологии – астроархеология.
Материалы этой многомасштабной экспедиции еще ждут своего исследователя, особое внимание привлекают здесь подробные описания бурятской этнографии, около 2000 листов посвящены традиционному бурятскому миру северо-байкальских бурят. Вызывает восхищение, что Ксенофонтов, собирая материалы по шаманскому фольклору, обрядовой деятельности, производил записи на бурятском языке. «В моих записях, конечно, много неточностей и ошибок, обусловленных незнанием языка. Но, однако, читая записанные мною тексты бурятам, я убедился, что они, все же, понятны им и что следы допущенных мною погрешностей могут быть исправлены».
По всей видимости, свои бурятские тексты, Ксенофонтов давал на предмет соответствия, известному бурятскому исследователю Баторову, с которым познакомился еще во времена своего студенчества в Иркутском университете и поддерживал с ним дружеские отношения на протяжении всей жизни.
К сожалению, это была последняя экспедиция Гавриила Васильевича, по состоянию здоровья он вынужден был уехать из Якутии сначала в Ленинград, а затем в Москву. 23 мая 1927 года в Якутском представительстве в Москве Ксенофонтов выступил с обширным докладом о проделанной научной работе перед правительством республики. Отчет был единодушно утвержден, а ученому была назначена ежемесячная правительственная стипендия в размере 200 рублей. Приехав в Иркутск, он продолжает успешно выступать с лекциями и докладами. Как раз в этот год при ВСОРГО образовалась якутская секция, Гавриил Васильевич стал ее активным участником. Секция начала издавать «Очерки по изучению Якутского края».
Он много работает, торопится писать и публиковаться. 1927 год был очень тяжелым для Ксенофонтова, умерла при родах его любимая жена. Тяжелые репрессии коснулись самых близких ему людей. Его родной брат Павел, возглавлявший оппозиционную партию якутских конфедералистов, был арестован и приговорен к высшей мере наказания.
По воспоминаниям его современников в этот период Г.В.Ксенофонтов был особенно загружен своей научной работой. Он занимался переводами собранных им образцов якутского фольклора и обрабатывал материал о шаманизме якутов, бурятов и тунгусов. Полки в его скромно обставленной комнате от пола до потолка были забиты папками с рукописями, дневниками, зарисовками и другими этнографическими материалами, а также книгами по древней истории, мифологии, этнологии на разных языках. Сильное впечатление на окружающих производили его обширные знания в области общественных наук, исключительное трудолюбие и преданность науке. Гавриил Васильевич почти все время проводил за книгами и рукописями, нигде не бывал и никого не принимал у себя. Он полностью находился во власти своих научных изысканий, нигде не служил и испытывал серьезные материальные затруднения, так как существовал только на небольшое пособие, получаемые им, на правах стипендиата от правительства Якутской республики.
В апреле 1938 года он был арестован по заранее сфабрикованному делу об участии в антисоветской националистической организации. Ему ставились в вину участие в областническом движении, поддержка Временного правительства, принадлежность к партии трудовых федералистов, оппозиционное отношение к советской власти, наконец, шпионаж в пользу Японии. Решением Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 августа 1938 года он был приговорен к высшей мере наказания, приговор был исполнен без промедления в тот же день. Долгое время не было известно о точном месте его захоронения. Лишь сравнительно недавно было установлено, что Гавриил Васильевич был похоронен в братской могиле на Донском кладбище колхоза «Коммунар» в подмосковном поселке Бутово.
В рукописном фонде ученого мною была обнаружена краткая аннотация на рукопись «Материалы по дохристианским верованиям и религиозному фольклору якутов», собранные Гавриилом Ксенофонтовым с 1921 по 1925 годы. Аннотация вместе с письмом в институт Этнографии и Антропологии на имя тогдашнего директора Маторина были отправлены для подготовки рукописи к изданию. Полный ее текст отсутствует. Судя по аннотации к рукописи, это было фундаментальное монографическое описание якутской «картины мира».
Итогом же всей своей научной деятельности Гавриил Ксенофонтов видел собранный им свод мифологических текстов о гонимом божественном герое первопредке народа саха Эллэе и его мифологическом противнике Омогое. Еще в рукописи она получила высокую оценку Богораза-Тана, Гудошникова, Окладникова. Тем не менее, при жизни ученого она так и не была издана. Только в 1965 году сотрудник Института языка, литературы и истории П.Е.Ефремов обнаружил рукопись в архиве Государственного антирелигиозного издательства, а в 1970 годы усилиями якутских фольклористов она была подготовлена к печати.
В 1977 году “Эллэйада” увидела свет. В этой работе ученый впервые предложил изучение ранних этнических процессов через призму устной истории. Сегодня метод нарративной (устной) истории прочно вошел в арсенал российских этнографов.

Екатерина РОМАНОВА,
доктор исторических наук