«Шепот звезд» в Якутии подчеркивает уникальность региона как центра холода на планете. Звезды живут миллиарды лет, хотя по человеческим меркам даже 100-летний срок — немалый. Именно столько исполняется в 2017 году газете «Якутия», которая все эти годы описывает жизнь республики, невзирая на любые, подчас очень резкие перемены общественного устройства.
Какой видится Якутия с точки зрения звезд, то есть вечности? Порассуждать на эту тему газета «Якутия» пригласила известных людей, тоже своего рода «звезд», не чужих для республики. Именно для этого мы открыли нашу новую рубрику «СТОзвездие Якутии».

Речь о «якутском мятеже», ставшем одним из финальных эпизодов Гражданской войны в России, и о противостоянии войска генерала Пепеляева отряду большевиков под руководством Ивана Строда. Леониду Юзефовичу исторической точностью (поскольку он работал с архивами) и художественной достоверностью удалось привлечь внимание широкой публики к этой истории, которая, прямо скажем, за пределами Якутии известна была слабо. Особенно приятно, что при подготовке своего романа Леонид Абрамович использовал материалы газет «Ленский коммунар» и «Автономная Якутия», правопреемником которых является газета «Якутия».
1 декабря в Москве состоится оглашение имени лауреата премии «Русский Букер», и мы очень надеемся, что им станет именно Леонид Юзефович, поскольку «Зимняя дорога» вошла в шорт-лист премии. А накануне этого события нашему журналисту удалось взять интервью у писателя.
— Не удивили вас споры критиков по поводу жанра «Зимней дороги»?
— Нет, не удивили. Документальный роман — это действительно что-то вроде сухой воды или холодного огня. Одно слово исключает другое. Или документальность, то есть абсолютная верность источникам, или роман, то есть вымысел. В «Зимней дороге» я не стараюсь сочетать то и другое, как поступают авторы исторических романов. Никаких фантазий я себе не позволяю. Я неукоснительно следую документам, причем часто документам архивным. Я сам их нахожу, а не беру из чужих рук, но пытаюсь подойти к ним не как ученый, а как писатель. То же самое я делал в моей книге о бароне Унгерне «Самодержец пустыни».
Историк изучает социальные явления, а у меня в центре повествования стоит человек с его характером, с его страстями и сомнениями. Моя цель — воскресить не только мысли, но и чувства реальных исторических персонажей. А они обычно остаются за пределами чисто научных исследований. Это сближает «Зимнюю дорогу» с романом. Как и язык, которым она написана. Он принадлежит скорее к сфере литературы.
Наконец мне важно было в деталях воссоздать мир, в котором действовали мои герои. Есть старый афоризм: «Историки подобны глубоководным рыбам — они освещают, но сами не видят». Мне хотелось увидеть прошлое во всех подробностях и оживить его для читателя. В задачи науки это тоже не входит.
— Каковы главные вехи создания романа?
— Меня с юности волновала история Гражданской войны. Ей посвящены мои книги «Казароза», «Самодержец пустыни», «Песчаные всадники» и «Контрибуция». Снятый по моему сценарию телевизионный фильм «Гибель империи» — о том же времени. Унгерном я заинтересовался в 1970-х, в Забайкалье, где служил офицером, а Пепеляевым — в моей родной Перми. Там о нем помнили всегда, потому что именно он в 1918 году на несколько месяцев отбил Пермь у красных.
Материал для «Зимней дороги» я начал собирать еще в 1990-х. Случайно узнал, что следственное дело Пепеляева находится в военной прокуратуре СибВО. Оно было передано туда из ФСБ, когда его старший сын Всеволод подал заявление о реабилитации отца.
Я поехал в Новосибирск, и хотя такие дела выдавать на руки не полагалось, сумел убедить работников прокуратуры, что мне совершенно необходимо с ним ознакомиться. А в нем, между прочим, девять объемистых томов. Выписки из него и легли в основу «Зимней дороги». Нашел дневник Пепеляева, его стихи, письма к жене, которые он ей писал, но отправить их в Харбин не смог. В итоге они попали в ГПУ. Все это дало мне возможность увидеть не абстрактного «белого генерала», а живого человека — любящего, страдающего, сомневающегося.
То же было и со вторым моим главным героем, красным командиром Иваном Стродом. Я прочел все его книги и статьи, изучил его следственное дело в Центральном архиве ФСБ в Москве, ездил на его родину — в латвийскую Лудзу.
Тогда же я начал работу над книгой, но бросил. Никак не удавалось найти верную интонацию. Для ученого это задача второстепенная, а для писателя — важнейшая. Потом я понял, почему у меня ничего не получилось. Как многие в то время, я поддался соблазну считать, что белые во всем были правы, а красные — во всем неправы. Этот чересчур простой подход не способствовал поиску истины. Позднее я уже так не думал, но и вторая попытка рассказать о Якутском походе Пепеляева ничем не закончилась.
В третий раз я вернулся к этой теме лишь в 2012 году. Работа над книгой заняла около трех лет, но я ее все-таки дописал. В числе прочего мною двигало чувство долга. Мне казалось, я должен рассказать о том, что знаю, потому что если этого не сделаю я, не сделает никто. Или сделает так, что и Пепеляев с женой, и Строд, и другие участники этих событий останутся в истории не теми людьми, какими я их увидел и понял. Если теперь по моим следам пойдет кто-то еще, я буду только рад. Один человек не может исчерпать такую тему.
— Якутия — это просто фон борьбы Пепеляева и Строда или все же отдельный герой романа?
— Если бы эта драма разворачивалась в каком-то другом месте, она была бы другой. Гражданская война была разной в разных российских регионах. В Якутии белые и красные одинаково страдали от мороза, тех и других поражали необозримые пространства. О здешних расстояниях очень образно сказал писатель Владимир Короленко, в конце XIX века живший в ссылке в Амге. По его словам, якутские священники, объезжая свои раскинувшиеся на сотни верст приходы, «венчают супругов, у которых давно бегают дети, и отпевают умерших, чьи кости уже истлели в земле».
Поскольку основное действие книги происходит зимой, одним из ее главных героев стал холод. Он влиял на ход боевых действий, на психологию людей. Рассказывая о том или ином эпизоде этой не похожей ни на какую другую военной кампании, я старался указывать температуру воздуха в эти дни. Показания термометра воссозданы по дневникам участников похода и по газетам.
— А где вы знакомились с якутскими газетами?
— В газетном зале Российской Национальной библиотеки в Петербурге. Там есть все номера выпускавшейся в Якутске газеты «Ленский коммунар». С апреля 1922 года она выходила под названием «Автономная Якутия». Эта газета помогла мне воссоздать фактуру тех лет — цены на продукты, бытовую обстановку в Якутске.
Кроме того, пользовался трудами якутских историков и дореволюционных русских этнографов. Особая благодарность — журналу «Илин», опубликовавшему многие ценнейшие документы времен Гражданской войны.
— В романе своеобразна роль автора. Он не вперяет в историю укоряющий взгляд, а скорее пристально всматривается…
— Желание укорить, обличить — это низкий импульс. Если человек берется за перо, чтобы кого-то обвинить, ничего хорошего у него не выйдет. Писатель должен не осуждать, а понимать. «Зимняя дорога» — книга о бессмысленности гражданской войны. О том, как два прекрасных, смелых, благородных человека, два идеалиста со схожими взглядами на жизнь, Пепеляев и Строд, сталкиваются в ужасном противостоянии, хотя в другое время вполне могли бы оказаться друзьями.
— Роман Андрея Геласимова «Холод» и ваша «Зимняя дорога» в какой-то мере помогают понять, что значит для человека якутский холод, как он влияет на состояние души.
— Согласен. Война при температуре 40-50 градусов ниже нуля отличается от войны в Крыму. На таком холоде люди ведут себя иначе. Якутский мороз заставляет людей страдать, и он же, как ни странно, пробуждает в них милосердие. Все это испытали на себе мои герои.
О Якутском восстании 1921-1922 годов и походе Пепеляева хорошо известно жителям республики, а вот за ее пределами об этом эпизоде Гражданской войны, к сожалению, мало кто знает. Надеюсь, впрочем, что «Зимняя дорога» вызовет интерес не только к описанным мною событиям, но и к Якутии вообще.