Косточка — с мизинец толщиной, за другими не сразу и разглядишь. А человек без нее голову не может держать вертикально: она у него то в одну сторону заваливается, то в другую. В итоге к врачу пациент идет, держа собственную голову в руках. В буквальном смысле!

— Вот этот краниовертебральный переход, на границе между черепом и шеей, настолько коварен, что операции на этом уровне делают редко и не во всех областных больницах: одни боятся, другие не умеют. Бывая на конференциях в других городах, я спрашивал у коллег: оперируете? Нет, говорят. В Москву отправляем. Ну, а мы по молодости и глупости их начали делать давно…
…Про глупость — это, конечно, кокетство. Доктор Корякин может позволить себе эту невинную человеческую слабость, потому что позади сотни сложнейших — и удачных! — операций на позвоночнике, головном и спинном мозге, многие из которых стали первыми не только лично для него, но и для республиканской нейрохирургии в целом.
Перелом зубовидного отростка второго шейного позвонка — классика жанра. Когда-то единственным способом лечения таких больных был гипсовый корсет до середины груди, напоминавший скафандр космонавта. Это сооружение пациент носил полгода, потом «скафандр» снимали, делали снимок и выяснялось: косточка не срослась! Мучения начинались вновь.
— А в 2006 году мы узнали о технологии остеосинтеза канюлированным винтом, которым отломок фиксируется к более толстой кости, после чего срастание идет эффективнее. Посмотрели учебный видеофильм, взяли и прооперировали. Сейчас сам удивляюсь: как не побоялись? — смеется он.
…В коридоре Гавриила Иннокентьевича ждут больные — на консультацию пришли. У каждого в руках рентген-снимок, где угадываются очертания позвоночного столба. В глазах — немой вопрос: что со мной?
Специализация доктора Корякина — разнообразные проблемы позвоночника, которые когда-то так увлекли начинающего хирурга, что и до сих пор о спинном мозге, аксонах, рецепторах и прочем он может говорить бесконечно. Впрочем, докторам нейрохирургического отделения РБ№2‑ЦЭМП, которое возглавляет И. С. Яхонтов, приходится быть универсалами. В течение смены сюда кого только не везут!
— Около 70% пациентов поступает с черепно-мозговыми травмами, переломами позвоночника, кровоизлияниями, последствиями огнестрелов, ДТП. Срочных операций требуют аневризмы артерий. С открытием Регионального сосудистого центра мы стали чаще оперировать при геморрагических инсультах, сопровождающихся кровоизлияниями в мозг, — рассказывает Г. Корякин. — Иной раз во время дежурства бывает до 5 экстренных операций. Каждая может длиться больше 2 часов. Это значит, до конца смены из операционной не выйти…
Не меньше и больных с патологиями, которыми, как говорят врачи, человечество расплачивается за то, что когда-то научилось ходить на двух ногах. С годами держать гордую осанку все трудней — мешают возрастные поражения позвонков, донимающие пациента постоянной болью: грыжи дисков, протрузии и прочее.
Поток таких больных был велик всегда. Но лишь в последние годы появились технологии, благодаря которым после операций пациенты покидают больницу на собственных ногах. Речь, прежде всего, об эндопротезах — ими фактически заменяют изношенную костную ткань.
— Когда я только начинал работать, многих пациентов с тяжелыми травмами позвоночника мы выписывали на носилках. Старые методики операций не всегда приносили результат, — рассказывает Г. Корякин. — Сейчас благодаря первичной жесткой фиксации, которую дают эндопротезы, пациенты встают практически сразу…
Сегодня доктора мечтают лишь об одном — о том, чтобы эндопротезов больница получала достаточно. Уж слишком велик на них спрос!
…О себе отличник здравоохранения РС(Я) Г. Корякин рассказывает мало. Куда больше о коллегах, вместе с которыми стоит у операционного стола: И. С. Яхонтове, И. И. Иванове, М. Ю. Макиевском и др.
Но еще больше Гавриил Иннокентьевич говорит о главном предмете профессионального интереса — позвоночнике и спинном мозге, о котором нет-нет да и отзовется как о чем-то одушевленном. Потому, очевидно, что слишком сложна эта субстанция и сколько ты его не изучай, сколько профессиональных побед не одерживай у операционного стола, все равно иногда происходит нечто, чему объяснений просто нет.
— Порой во время операций видишь: спинной мозг настолько сдавлен, что от него не осталось почти ничего. Он терпел, терпел и — отказал: человека разбил паралич. Оперируем, зачастую безо всякой надежды, восстанавливаем канал. Прошло время и — больной на ноги встает! Очевидно, не все проводящие пути оказались повреждены…
…В кабинет то и дело заглядывают пациенты. В их руках снимки и истории болезни, в глазах — надежды и безмолвные вопросы.
А ответ — в его натруженных руках…