— В начале 2000-х активно обсуждался вопрос об особых экономических зонах. Сейчас к этой идее вернулись, планируя создать на Дальнем Востоке ТОР — территории опережающего развития. Как вы считаете, дадут ли они эффект?
— И в Советском Союзе, и во множестве других государств такая практика уже давно применялась и применяется. Для решения каких-то важных социально-экономических, научно-технических или оборонных задач на отдельных территориях создавали «особые условия» деятельности предприятий, жизни и работы людей.
Их успешная работа доказывает лишний раз, что рыночные механизмы необходимо дополнять специально сконструированными инструментами развития. Созданные на их основе отдельные точки роста при правильной постановке дела становятся центрами нововведений, стимулируют возникновение вокруг себя поясов, областей, регионов ускоренного развития.
В новейшей истории России организация особых экономических зон началась после принятия специального федерального закона о них в середине прошедшего десятилетия. Сейчас уже есть некоторый опыт их работы. Прямо скажем, что, несмотря на бодрые отчеты отвечающих за это направление правительственных и околоправительственных структур, ощутимых результатов нет. Почему?
Ответ начну с вопроса принципиальной важности. В Российской Федерации, как, впрочем, и в любой другой стране, существует ярко выраженная неравномерность в социально-экономическом развитии ее макрорегионов. Казалось бы, инструменты, стимулирующие развитие, при этих обстоятельствах должны в первую очередь прорабатываться и реализовываться для отстающих по тем или иным причинам территорий. Однако, как и во всем остальном, в случае особых экономических зон это было далеко не так.
Дальний Восток — самый депрессивный макрорегион страны, вынужден был наряду со всеми участвовать в стандартных конкурсах на право организации этих зон. Около 40 раз дальневосточные субъекты Федерации участвовали в них и всякий раз проигрывали. И понятно почему: они априори не могут быть конкурентами находящимся в более выгодных экономико-географических и природно-климатических условиях регионам.
В результате более сильные субъекты Федерации становятся еще сильней, приобретая новые институты развития, а особые экономические зоны из механизма выравнивания превращаются в свой антипод, усугубляя территориальные диспропорции в государстве.
Конечно, помимо общей были и спе-цифические для Дальнего Востока причины того, почему здесь не были созданы особые экономические зоны: ограничения в видах деятельности и территорий зон, сложность системы управления и некоторые другие.
Чтобы снять все эти вопросы, по инициативе Минвостокразвития России и был разработан новый закон — о территориях опережающего развития. Ведь сам по себе инструмент особых экономических зон — инструмент очень привлекательный. Если хотите, ТОР — это наша дальневосточная разновидность особых экономических зон.
— Да, законы о них почти совпадают текстуально. А в чем же тогда привлекательность ТОР для Дальнего Востока по сравнению со стандартными российскими особыми экономическими зонами? Не попадет ли снаряд в ту же воронку?
— Уверен, что нет. Посудите сами. В новом законе территории опережающего развития создаются не на конкурентной, а на инициативной проектной основе. Проект разрабатывается по определенным стандартам и процедурам совместно с Минвостокразвития России, субъектом Федерации, заинтересованными муниципалитетами и инвесторами, а утверждается федеральным правительством. Это открывает новые возможности для местных инициатив, использования географических, природных, ресурсных, климатических особенностей и «изюминок» территорий, традиций и навыков жителей Дальнего Востока.
Немаловажно и то, что управление вновь созданным ТОР будет осуществляться не далекими московскими структурами, как это делается сейчас в случае особых экономических зон, а совместно с федеральными, региональными и муниципальными властями.
Имеет большое значение и снятие ограничений на виды деятельности внутри ТОР. Приведу практический пример. На основании закона об особых экономических зонах в Якутии планировалось создать Алмазно-ювелирный кластер. Но по общероссийскому отраслевому классификатору огранка алмазов была отнесена к первичной переработке сырья, а такой вид деятельности был запрещен ОЭЗ. Потребовалось несколько лет, чтобы изменить нормативную базу, а перспективная особая экономическая зона так и не была создана. Теперь такие ограничения сняты.
Сняты и ограничения по размерам территорий зон, которые теперь определяются проектом. Это особенно важно для регионов Крайнего Севера, где взаимосвязанные производства могут находиться на значительном удалении друг от друга.
В ТОР могут располагаться объекты жилья и соцкультбыта, что запрещено в особых экономических зонах. Понятно, насколько это нужно для Дальнего Востока с его крайне низкой плотностью населения. Ведь появляется возможность привлечь для работы не только жителей муниципалитета, где расположена ТОР, но и других населенных пунктов субъекта Федерации.
В общем, новые и хорошие возможности есть. Теперь дело за инициативой и энергией дальневосточников.
— В ходе разработки и обсуждения Федерального закона о территориях опережающего развития вы активно поддерживали его принятие. В то же время ряд депутатов Госдумы, сенаторов и экспертов высказывали свои сомнения по поводу некоторых его положений. Вы остаетесь уверенным в том, что этот закон будет хорошо работать на благо Дальнего Востока?
— На мой взгляд, в ходе практической работы по созданию ТОР необходимо особое внимание уделять двум вопросам.
Во-первых, к числу разрешенных видов деятельности на территориях опережающего развития относится добыча полезных ископаемых. Если учесть, что внутри ТОР будут действовать крайне либеральные разрешительные и мягкие налоговые режимы, то вполне может сложиться ситуация, когда государство за свои невозобновляемые ресурсы не будет получать ничего кроме экологических проблем. Вот почему добыча полезных ископаемых на территориях опережающего развития должна вестись только в исключительных случаях. Например, когда месторождения особо остродефицитного сырья, допустим, редкоземельных элементов, расположены в крайне неблагоприятных по транспортной доступности и климату местах. Контролировать, чтобы это правило выполнялось, должно правительство России, которое по закону утверждает проекты ТОР.
Второй вопрос заключается в необходимости жестко контролировать движение рабочей силы на территориях опережающего развития. Нельзя допустить, чтобы создаваемые в ТОР объекты жилья и соцкультбыта использовались в основном для привлечения работников из-за рубежа. Если иностранные резиденты территорий практически освобождены от налогов, пользуются упрощенными таможенными процедурами да еще используют и собственные трудовые ресурсы, то в чем тогда для нас смысл создания ТОР?
Вот почему законом предусмотрена самая активная роль местных органов власти в регулировании использования рабочей силы на территориях опережающего развития, имея в виду абсолютный приоритет собственных трудовых ресурсов.
Таким образом, необходимые механизмы противодействия потенциальным рискам при создании ТОР в законе заложены. Как это реально будет работать, покажет практика. Надо двигаться вперед.

Из интервью информационно-аналитическому агентству «Восток России», 16.04.2015 г.

Полный текст на сайте http://eastrussia.ru/