Особое отношение
В Якутии к Евгению Александровичу отношение особое. В 70-е он совершил пять экспедиций по нашим рекам, не с парадного входа знакомясь с живущими здесь людьми, а в удивительную природу влюбился не с палубы комфортабельного теплохода.
Первую свою поездку – сплав по Лене от истоков до Северного Ледовитого океана — в 1967 году он совершил по предложению своего друга, журналиста «Известий» Леонида Шинкарева. Затем были Витим в 1969-м, Вилюй в1973-м, Алдан в 1975-м и Колыма в 1977-м. Результатом стал якутский цикл из 45 стихотворений, а еще поэма «Северная надбавка».
Сегодня Евтушенко приехал в Якутию не бунтующим шестидесятником, а всемирно известным поэтом, почетным членом зарубежных академий, профессором университетов.Но начал он со стихотворения «Алмазы и слезы» и сразу завладел умами и сердцами зрителей.

На земле драгоценной и скудной
я стою, покорителей внук,
где замёрзшие слёзы якутов
превратились в алмазы от мук.

Не добытчиком, не атаманом
я спустился к Олёкме-реке,
голубую пушнину туманов
тяжко взвешивая на руке.

Я меняла особый. Убытку
рад, как золото – копачу.
На улыбку меняю улыбку
и за губы – губами плачу.

Никого ясаком не опутав,
я острогов не строю. Я сам
на продрогшую землю якутов
возлагаю любовь, как ясак.

Я люблю, как старух
наших русских,
луноликих якутских старух,
где лишь краешком
в прорезях узких
брезжит сдержанной
мудрости дух.

Я люблю чистоту и печальность
чуть расплющенных лиц якутят,
будто к окнам носами прижались
и на ёлку чужую глядят.

Но сквозь розовый чад иван-чая,
сквозь дурманящий мёдом покос,
сокрушённо крестами качая,
наплывает старинный погост.

Там лежат пауки этих вотчин —
целовальники, тати, купцы
и счастливые, может, а в общем
разнесчастные люди – скопцы.

Те могилы кругом, что наросты,
и мне стыдно, как будто я тать,
«Здесь покоится прах инородца», —
над могилой якута читать.

Тот якут жил, наверно,
не бедно, —
подфартило. Есть даже плита.
Ну, а сколькие мёрли бесследно
от державной культуры кнута!

Инородцы?! Но разве рожали
по-иному якутов на свет?
По-иному якуты рыдали?
Слёзы их — инородный предмет?

Жили, правда, безводочно, дико,
без стреляющей палки, креста,
ну а всё-таки добро и тихо,
а культура и есть доброта.

Люди — вот что алмазная россыпь.
Инородец — лишь тот человек,
кто посмел процедить:
«Инородец!»
или бросил глумливо: «Чучмек!»

И без всяческих клятв громогласных
говорю я, не любящий слов:
пусть здесь даже не будет алмазов,
но лишь только бы не было слёз.

Он читал стихи, написанные им в разные годы, словно истории, облеченные в рифму. Все рассказанное поэтом складывалось в картину, кино с реальными героями и жизненными ситуациями. Усиливала впечатление и манера исполнения Евтушенко. Немолодой и не очень здоровый человек во время чтения преображался, становился выше, голос креп и грохотал, легко долетая до последнего ряда, беря за души притихших слушателей.

Стихи вместо кино
— Я хорошо помню этот матч и безногих инвалидов, которые ехали к стадиону на самодельных деревянных платформах, отталкиваясь руками от земли. Тогда играла настоящая команда, совсем не похожая на то позорище, которое мы сегодня видим. Хотя прошло столько лет, я до сих пор вижу этих инвалидов с фанерными табличками на груди, где было написано: «Мы отомстим фрицам за «Динамо». В 1955 году, незадолго до матча, Хрущев приказал очистить от них Москву, и их начали вывозить из города. Позорная акция. Они стыдились героев войны! Но когда объявили о матче между нами и немцами, они вдруг как из-под земли появились на улицах в орденах и медалях.

Вдруг вспомнились трупы по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами.
Кассы ломают. Бедлам.
Простившие родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды —
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам —
и мрачно цедили: «У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть —
это срам!»…

Евтушенко признался, что даже хотел снять об этом матче фильм, но не получил финансирование. Так появились стихи, опубликованные в 2013 году. Думаю, они будут актуальны, пока есть войны.

Кончаются войны
не жестом Фемиды,
а только когда, забывая обиды,
войну убивают в себе инвалиды,
войною разрезанные пополам.

О Сахарове
— С Андреем Дмитриевичем Сахаровым мы были соратниками по первому съезду Верховного Совета РСФСР, первыми свободными депутатами России. Не все сделали, что хотели. Это, видимо, суждено каждому поколению. Те, кто вырвал победу в 1945-м, тоже думали, что мир после войны будет совсем другим. Так и с нами. В это время был разгар войны в Афганистане, и мы делали все, чтобы ее остановить. Андрей Дмитриевич никогда не отвечал тем, кто его освистывал и захлопывал. Он тихо и настойчиво проводил свою линию. Результатом стал вывод войск.
Мы делили людей на сталинистов и антисталинистов и считали, что если человек – антисталинист, он настоящий демократ, он честный, он все свои силы отдаст на благо своей страны, никогда не возьмет взятку. А оказалось все наоборот. Мир нелегко поддается переделке. Так что если вам что-то не удалось сделать, не отчаивайтесь, будут новые поколения.

О Шостаковиче
— Я не был членом партии, нигде и никогда не работал на государство, поэтому меня нельзя ниоткуда выгнать, наверное, потому пишу то, что думаю. Помню, однажды сидели с мамой и играли в преферанс. Вдруг зазвонил телефон. Шостакович. Спрашивает Евгения Евтушенко.Он был первым, кто назвал меня на «вы». У меня все мысли смешались. Под его музыку я в первый раз поцеловал девушку. Вы, кстати, замечали, что под музыку это легче делать?
И вот сам Шостакович попросил у меня стихи «Бабий яр» и через несколько дней пригласил меня послушать музыку, сонату. А я привез ему новые стихи, и в результате получилась симфония. Очень хорошо помню, как он играл мне ее, пел за хор и за солистов. Удивительное чувство.
Это был замечательный человек, но сломанный. Однажды я остановил его от написания письма против чешской интеллигенции. «Меня сломали один раз, и все, что я теперь подписываю, ничего не значит», — говорил он мне. Но мне удалось его убедить. «Но ведь слова могут превратиться в танки», — сказал я ему.

О любви
— Я в основном пишу гражданские стихи, но это не значит, что я не пишу о любви. И, конечно, о любви к Родине.
Не хочу идеализировать свою жизнь. У меня пятеро сыновей, рожденных в трех браках. Горжусь тем, что никогда не было с женами грязных ссор. Они все у меня замечательные. Когда я в Америке публиковал книгу, в которой посвятил им главу, издатель попросил меня ее убрать, потому что «читатели будут считать – человек, который развелся с такими хорошими женщинами, не может быть сам хорошим человеком».

Приезд, возможно, повторится
Добавлю, что «глашатай эпохи шестидесятников» Евгений Евтушенко приехал в Якутию в Год литературы по приглашению Егора Борисова. Во время встречи Егор Афанасьевич вручил поэту Почетный знак республики «За укрепление мира и дружбы народов». И переполненный зал – лишнее доказательство того, как востребована сейчас гражданская поэзия и какой огромный подарок сделал Евгений Александрович своим приездом всем нам. Конечно, очень жалко и обидно, что не все желающие смогли попасть на этот вечер. Но кто же мог ожидать этого в наш прагматичный век! Будем ждать следующей встречи. Приглашение от главы республики Евгений Александрович получил и, возможно, приедет в июне.