Открытое сердце
Во-первых, к этой дате он был привязан кровно, еще с детства. Если вернуться памятью на многие десятилетия и десятилетия назад в еловый олекминский край, то можно было бы увидеть летнее марево или декабрьскую стужу и в них высокую, статную и очень красивую молодую женщину, идущую по бездорожью. За спиной у нее полмешка с зерном, на руках — младенец. Пять километров до мельницы, чтобы промолоть там зерно, пять обратно в селеньице Ярхан с тяжелым грузом и дитем. Из этого зерна пекла она для односельчан хлеб.
Ярхан — село, где рос Константин Николаевич, находится в ста километрах от Олекминска и в трех от наслежного села Токко. А эта молодая тогда женщина — его родная бабка по отцу, неутомимая Матрена, которую внук запомнил старенькой и немощной, а не той красивой и очень сильной, какой когда-то она была.
В непосильном труде вырастила Матрена Васильевна пятерых сыновей, двое из которых родились почему-то глухонемыми и тем, возможно, спаслись от неминуемой гибели. А вот трое старших — Степан, Михаил и Степан-младший — ушли на фронт. Молча держала в своих узловатых руках бабка Матрена похоронки, а потом шла управляться с домашним хозяйством. И казалось, в ее молчании не горе, а больше надежда, которая в сердце матери всегда и вопреки всему.
Тридцать четыре молодых мужчины ушли из маленького Ярхана на фронт. Вернулось только восемь. Судьба чуть сжалилась над бабкой, оправдав безмолвную надежду. В их числе был Степан-младший, который, наверное, остался жив только благодаря великой материнской любви. Но каким он вернулся… Скользящий осколок снаряда унес с собой плоть, и сквозь ребра было видно, как бьется его молодое сердце… Кровоточащая рана зажила, но мясо не наросло. Степан-младший так и прожил последние свои четыре года с открытым сердцем, прикрывая его повязкой.
Матрена Васильевна пережила сына, прожила долго, успев вырастить внуков от двух младших сыновей и одного от Михаила, погибшего в войну. Жила, надеясь на возвращение старших, и эта надежда не позволяла ей сдаваться хворям, сидеть сложа руки, но силы человеческие, пусть даже материнские, тоже не беспредельны.

С искусством на «ты»
Он был всегда импозантен, имеется в виду не на работе, где гарь, тяжелые испарения газов, масел, металла. В длинном черном кожаном плаще, в широкополой шляпе и с белым разлетающимся шарфом, он всегда выходил с женой Людмилой Егоровной вечерами на променад на проспект Ленина, и все оборачивались на красивого мужчину, полагая, что он артист.
Несмотря на тяжелейший труд, Константин Николаевич оставался стройным, был широк в плечах и донельзя галантен. Если бы его не исключили из школы за страсть к взрывным устройствам, он, вероятно, стал бы работником культуры. Однако и без специального образования Павлов был с искусством на «ты». Вот он кружится в вальсе в сельском клубе — сам разучивал все движения. Вот румба, ча-ча-ча или танго с партнершей. Ни один праздник на селе, ни одно мероприятие в райцентре не обходились без его участия. Кульминацией его увлечения стала победа на республиканском конкурсе бальных танцев, а затем и вовсе второе место в 1976 году на Всесоюзном конкурсе из 160 пар(!). И долгие годы репетиций и выступлений в известном городском ансамбле танца «Сарыал» после переезда в Якутск.
Но родина с ее белоствольными березами, соперничающими в высоте с зелеными елями, речка Чара, на которой стоит Ярхан, потчующая рыбой разных видов, непременная охота, босогоное детство никогда не забывались. Когда был молод, Павлов устроил здесь новое место для ысыаха: образованное в затопляемой низине, оно перекочевало после определенного труда на высокий пригорок, где под руководством Константина Николаевича появились трибуна, сэргэ, а вокруг были посажены пятьдесят березок, чтобы не ставить каждый год чэчир — и красота, и роща не страдает от постоянной рубки. А с 1993 года его неуемная энергия нашла выход в другом полезно-красивом деле. В Токко стали проводить песенный конкурс, который с легкой руки обрадовавшихся новшеству селян стали называть «Константин-шоу». Песенную традицию подхватили и другие села. Слух дошел до Минкультуры республики, и говорят, что при его поддержке он прошел как-то с таким размахом, что был даже белый пароход для прогулок по реке.

Властелин металла
Внук Матрены, Константин, звезд с неба не хватал. Судьба сложилась просто, по-рабочему. Занялся он тяжелым, чисто мужским трудом в сельской кузнице, а после в городе ковал железо и слесарил в автопарке обкома партии. Здесь с его легкой руки был открыт пошивочный цех, где кузнец и слесарь Павлов самолично шил чехлы для сидений, утепления на двигатель, без которых в нашу зиму автомобилю грош цена.
Надо полагать, что многие автомобили этого серьезного учреждения продляли свою жизнь благодаря умению Павлова работать с железом, обтачивать его на станках, делать детали как заводские. Он ладно пристраивал их к нутру машины, чем заслужил непререкаемый авторитет у водителей. Только он мог придать жаркому, податливому рукам тяжелому металлу нужную форму.
Тяжелейший горячий труд, где важны сила, реакция, умение. Ворочая пылающий металл, Константин Николаевич пришел к тому, к чему он пришел. Ему было 41, еще молод, страшная болезнь — онкология, унесшая его в мир иной, придет через 18 лет, да и слыхом не слыхивал он о ней тогда. Дети школьного возраста — проблем полно, но то, что он задумал, важнее всего.
Он стал копить деньги, твердо зная, что, если это не удастся ему, то больше не удастся никому. Будя ночами свою Людмилу, советуясь с ней, он корпел всю зиму над эскизами. Затем заказал где-то огромные цифры и самолично сделал металлические панели с фамилиями, высеченными золотом.
Когда со всем своим имуществом он выехал летом в Ярхан, то и тогда не был уверен, что его задумка получится. Сомнение усугублялось тем, что к нему подходили селяне и едко спрашивали: «Да, хорошо тебе заплатят… А сколько дадут?» Константин не отвечал на такие вопросы.
И вдруг в солнечной тишине над Чарой пролетели пять лебедей. Крупные птицы сильными крылами с шумом разрезали воздух, показалось, что клин даже чуть замедлил движение, пролетая над ним: отчетливо было видно их воздушное оперение, вытянутые длинные шеи. Константина озарило: «Он сможет! Надо! Это не что иное, как знак свыше».
Вспомнились вдруг ярханцы, что ушли в начале войны на фронт. Константин твердо знал — в самую последнюю секунду жизни их мысли были об этом благодатном еловом крае.
Будто сильные крылья выросли и у него за плечами. И вправду, дальше все пошло как по маслу. Селяне прознали, какое великое дело затеял Павлов совершенно задаром, но на свои кровные, почесали затылок и потянулись ему помогать…
Стоит в центре Ярхана монумент – белое сэргэ павшим в Великой Отечественной войне. Он выстроен на железном каркасе и уходит ввысь на восемь метров. Верх украшает орден Отечественной войны, сделанный Константином Николаевичем из алюминия. Выгравированы имена двадцати шести солдат-ярханцев, не вернувшихся с поля боя. С двух сторон обелиска – даты начала и конца войны. И зарыта в землю капсула, в которой письмо, адресованное будущим детям сегодняшних школьников, вскрыть его завещано в 2045 году, в год столетия Победы.
И совсем скоро, 9 мая, у белого монумента соберутся жители села Ярхан и почтут память 26 солдат, пропавших в огне войны. Так здесь заведено уже двадцать пять лет, с тех пор, как посетила Константина Павлова, отца шестерых детей, мастера золотые руки, отчаянная мысль в одиночку осилить памятник.